«Почему не выбрал он кого-то из побочных ветвей рода?» — в отчаянии подумала Адария, вспоминая, как советник бросает на нее странные взгляды. Она не могла объяснить, что именно в Керанте внушало ей тревогу и неприязнь, он был недурен лицом, высок и мускулист, поскольку не забывал о боевых тренировках, несмотря на то, что должность главного советника вовсе не требовала уметь драться и пользоваться оружием. В общем-то, его поведение можно было трактовать как внимание к будущей нареченной и жене, хотя без официального объявления это конечно было нарушением приличий. Однако все делали вид, что не видят или впрямь не видели в поведении Керанта ничего необычного, и порой Адарии даже начинало казаться, что никто кроме нее и не замечает его повышенной любезности. «Может все это только мои страхи, и отец пока ничего не решил окончательно?» — размышляла молодая женщина.
Она тяжело вздохнула и, бросив прощальный взгляд на стремительно темнеющее малиновое небо, начала спускаться вниз по витой белой лестнице. Пора было возвращаться, на сегодня ее молитвы были окончены. Отец наверняка ждет ее, чтобы по обыкновению пожелать доброй ночи. Догадывается ли он о том, что выбранный им жених вовсе не по нраву его единственной дочери? Скорее всего подобные мысли даже не приходят ему в голову. Уже давным-давно прошли те времена, когда женщины и мужчины в Эгассе правили на равных, да и было ли подобное на самом деле или это всего лишь бредни старой, выжившей из ума няньки, которая забивала вымыслами голову своей воспитанницы?
Старуха Кэсмей с детских лет ходила за маленькой Адарией, а до нее и за ее отцом, и именно от няньки девочка услышала множество преданий, среди которых была и эта история. Кэсмей поведала девочке о том, что волоокая Кейтар рассердилась на властителей Эгасса и забрала у дочерей правящего рода способность видеть пророческие сны за то, что правители оскорбили ее, прекрасную богиню, посчитав женщин недостойными властвовать наравне с мужчинами.
«Прекрасная богиня Кейтар почитает более всего справедливость и мудрость. Она и ее супруг, бог Мэлдин, правили вместе этими землями, пока он не отказался от бремени власти, утомившись вечной жизнью. Тогда Мэлдин принял облик смертного, чтобы прожить обычную жизнь, как простой человек и уехал подальше от этих мест, дабы не терзать своим видом волоокую Кейтар, которая очень любила мужа и тосковала по нему. Но прекрасная Кейтар не могла вслед за мужем принять облик смертной и оставить наш народ без своего покровительства. Она осталась защищать и направлять нас, и с тех самых пор ждет, когда ее любимый вернется к ней, чтобы снова оберегать эти земли вместе с ним» — так говорила старая Кэсмей маленькой Адарии.
Адария слышала эту историю уже сотни раз, и всегда думала, что Кэсмей выдумала ее, чтобы как-то оправдать угасшие способности ее рода, но теперь Адария задумалась, не была ли старуха и впрямь права? Что если богиня действительно разозлилась на правителей Эгасса и отняла вещие сны у их дочерей из-за того, что те перестали считать женщин равными себе? «Даже если это так, то что я могу поделать? Отец ни за что не согласится, чтобы я правила Эгассом наравне с будущим мужем» — грустно подумала молодая женщина.
Она уже достигла подножия лестницы и вошла в длинный главный зал, на другом конце которого возвышался пустой трон. Сработанный из дорогого темно-красного дерева, он был украшен рыжевато-желтой яшмой и синим, расчерченным золотистыми прожилками лазуритом. Камни эти символизировали золотые пески Эгасса и илистые воды Эги, главной реки, в честь которой страна и получила свое название.
Адария шла вперед, по направлению к двери в зал совещаний, которая находилась в боковой стене, по правую сторону от трона. Невольно она представила на месте правителя себя, гордую, красивую, с тяжелой квадратнозубой короной, усыпанной большими аметистами и речным жемчугом. Что было бы, окажись она волею судеб правительницей до того, как вступит в брак? Но такое могло случиться только если ее отец умрет до того, как ей исполнится двадцать три года. Адария поежилась от подобных предательских мыслей, и поспешила отвести глаза от камней, тускло блестевших на высокой спинке трона.