— У меня, эм... проблема с одной из шин. Парни ей занимаются.
— Какие парни? — спрашивает он, скрестив на груди загорелые мускулистые руки. Мне приходится до предела вытягивать шею, чтобы видеть его лицо — такой он высокий.
— Не совсем уверена.
— Ну ладно, а какая машина? — спрашивает он, проводя рукой по аккуратно подстриженным черным волосам. Проклятье, он действительно такой высокий, смуглый и красивый, что выглядит почти как житель средиземноморья. Я тащусь от такого! Медленно сглатываю.
— Эм... я езжу на «Кадиллаке SRX».
— Кадиллак? — он издает негромкий смешок. — А разве это не машина для старушенций?
Хмурю брови.
— Она не для старушенций. Это роскошный внедорожник. Просто замечательный. У меня есть подогрев и охлаждение сидений.
— Ну, если у тебя есть деньги, чтобы тратить их на такой автомобиль, тебе стоит присмотреться к «Лексусу» или «БМВ». Они кажутся гораздо более сексуальными. Ты будешь выглядеть чертовски горячо за рулем «Лексуса LX».
— Может, я не пытаюсь выглядеть горячо. Может, мне нравится выглядеть как старушенция. — Это прозвучало действительно не круто, но Книжный Бойфренд взрывается от смеха и присаживается на корточки рядом со мной.
— Как тебя зовут? — спрашивает он, и теперь, когда его глаза находятся на одном уровне с моими, я получаю полное представление о том, насколько он действительно красив.
Вчера я была так взволнована, что у меня не было времени, чтобы его разглядеть. А теперь я не могу не пялиться на него во все глаза. Кожа у него загорелая и чертовски безупречная. Челюсть квадратная и четко очерченная, даже под этой сексуальной, темной, пятичасовой щетиной. Голубые глаза похожи на сапфиры и обрамлены самыми густыми, самыми черными, самыми завораживающими ресницами, которые я когда-либо видела. Кажется, что его пухлые, алые губы, сами собой тянутся вперед.
Будто это его обычное выражение.
Я замираю с каменным выражением на лице.
— Меня зовут Мерседес, — отвечаю я и хмурюсь. Почему я назвала ему свой псевдоним вместо настоящего имени? Ну, по крайней мере, так он не сможет заглянуть в мое досье и посмотреть, сколько машин я пригоняла за последние несколько недель. Кроме того, иногда гораздо интереснее быть своим альтер эго, чем скучной Кейт Смит, которая часто забывает воспользоваться дезодорантом.
— Идеально. Ты бы чертовски прекрасно смотрелась в «Мерседесе», — бормочет он, и от его глубокого голоса по коже пробегают мурашки.
— А на чем ездишь ты? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.
— На мотоцикле «Индиан».
Я качаю головой.
— И почему это меня не удивляет?
Он улыбается, его зубы сверкают белизной, и мне вроде как нравится, что один из них чуть выпирает.
— Неужели я настолько предсказуем?
— Более предсказуем, чем моя машина для старушенций, — отвечаю я, подмигивая.
Он снова улыбается, и у меня в животе взлетают те бабочки, которые я старательно пытаюсь по-разному описать в каждой книге. Желудок подпрыгивает к горлу. Делает кувырок. В животе вспыхивает фейерверк. Подождите, последнее звучит ужасно, похоже на диарею.
— Что ж, приятно официально познакомиться с тобой, Мерседес. Я Майлс Хадсон, — говорит он, беря мою руку и нежно пожимая. Его ладонь теплая и сухая и такая чертовски огромная, что мне приходится сжать бедра, потому что я чувствую, что могу начать испускать феромоны, как животное в брачный период. — А теперь расскажи, зачем ты здесь на самом деле.
Вновь опускаю голову. Это не может быть концом пути. Я еще не закончила книгу! Бросаю взгляд на еще теплую пиццу под своим креслом.
— А остатки пиццы не заставят тебя замолчать?
Он поджимает красивые губы и смотрит вниз на мой тайник с едва тронутой едой.
— Этим ты можешь выиграть немного времени.
Я восторженно улыбаюсь и чуть не спрыгиваю с кресла, чтобы схватить коробки.
— Отлично, время — это все, что мне нужно.
Сую коробки ему в грудь, и он со смехом их сжимает.
— Ты не шутишь, — заявляет он с недоверчивым видом, его голубые глаза скользят по каждой черточке моего чересчур взбудораженного лица, когда я плюхаюсь обратно на кресло.
— Я абсолютно серьезна, — отвечаю я с мольбой в глазах.
Он смотрит на меня чуть дольше, и я почти жалею, что сегодня утром воспользовалась лишь тушью для ресниц.
— Ладно, Мерседес. Пока я оставлю тебя в покое.
Он встает во весь рост, и я не могу не заметить выпуклость на его джинсах, потому что она оказывается буквально на уровне моих глаз. Не такая выпуклость, когда стояк, а такая, которая есть у мужчины, не обделенного природой. Учитывая его большие руки и гигантские ноги это неудивительно.