Но помимо всего этого, в их походке и манере держаться есть нечто такое, что заставляет меня насторожиться. Решаю остаться и занимаю место за стойкой.
Сэм печатает что-то на компьютере, когда парень в розовой рубашке-поло бряцает ключами о стойку.
— У меня шину спустило. Надо исправить.
Съеживаюсь от его грубости и перевожу взгляд на другого парня, одетого в яркую неоново-зеленую тенниску. Она чертовски ослепляет.
Сэм вежливо улыбается Розовому Поло.
— Ладно, как вас зовут и о какой машине речь?
— А какая разница? — огрызается парень. — Это всего лишь шина. Просто быстро исправь ее, мне надо на гольф.
Снисходительный тон парня заставляет меня сдвинуться с места и выпрямиться в полный рост. Зеленая Рубашка пристально смотрит на меня.
Сэм нисколько не смущается, он улыбается в бороду и отвечает:
— Нам нужно узнать, есть ли вы в базе. Потому что если по какой-то причине ваша шина не подлежит ремонту, мы можем воспользоваться гарантией, чтобы доставить вам новую, со скидкой.
— А почему моя шина не подлежит ремонту? — огрызается Розовое Поло.
— Если в боковой части шины есть прокол, то это, к сожалению, не исправить. — Сэм бросает извиняющийся взгляд.
— Сплошной обман, — огрызается парень. — Что у вас за контора?
Смотрю на ботинки этого мудака и сразу понимаю, что деньги для него не проблема. Сплошная роскошь.
— Эй, бро, а кто вон та цыпочка? — спрашивает через прилавок Зеленая Рубашка, наклоняясь ко мне ближе, будто мы пара братанов или типа того.
Смотрю в ту сторону, куда он указывает, где через два компьютера работает Алекса.
Я уклончиво пожимаю плечами.
— Представитель отдела обслуживания клиентов.
Зеленая Рубашка улыбается.
— Отлично, пусть нас обслужит.
Сэм прочищает горло.
— Боюсь, вам не приходится выбирать. И я уже вас обслуживаю.
Розовое Поло, очевидно, хочет продолжить то, на чем остановилась Зеленая Рубашка.
— Полагаю, если бы мы действительно захотели, то смогли бы выбрать.
— И поверь, ее мы бы хотели. — Зеленая Рубашка так пристально смотрит на Алексу, что я скриплю зубами.
Ударяю кулаком по стойке и говорю:
— Эй! Это тут тебе не заказ девушки по Интернету, идиот. Хочешь починить свою чертову шину или нет?
Глаза Розового Поло широко распахиваются.
— Проклятье, кто тут менеджер? Я хочу с ним поговорить.
Сэма вклинивается в разговор, призывая нас успокоиться, пока мы с Зеленой Рубашкой смотрим друг на друга через стойку. Он на добрых пять дюймов ниже меня, но его богатство заставляет его думать, что он неприкасаемый, а я не выношу таких придурков. Это именно тот тип парней, что искала Джослин и, по-видимому, нашла.
— Менеджера. Сейчас же, — снова заявляет Розовое Поло, и Сэм прижимает руку к моей груди.
— Просто возвращайся в гараж, — говорит он, поворачиваясь спиной к двум придуркам и отталкивая меня назад на несколько шагов. Сквозь стиснутые зубы он добавляет: — Позволь моему дяде разобраться с этими ублюдками.
Я еще раз прищуриваюсь, глядя на эту парочку, тяжело выдыхаю, разворачиваюсь и выхожу из приемной в переулок, чтобы глотнуть свежего воздуха.
Глубоко вдыхаю летний аромат и откусываю кончик лакрицы.
— Как бы мне хотелось, чтобы это была сигарета, — бормочу я себе под нос, затягиваясь через отверстие.
Расстроенный тем, что это не возымело никакого эффекта, швыряю остатком дурацкой конфеты в противоположную стену. Я настолько погрузилась в мысли, что даже не услышал приближения Мерседес, когда ее голос произнес:
— Воу, воу, воу, что эта лакрица тебе сделала?
Я перевожу взгляд на нее и вижу ее наряд. Тот самый синий сарафан с розовыми цветами. Тот, из-под которого будет виднеться ее задница, если она закружится.
— Ничего, — отвечаю я сквозь стиснутые зубы.
— Что с тобой происходит? — спрашивает она, оглядывая меня с головы до ног своими голубыми глазами. — У тебя такой вид, будто ты готов оторвать кому-нибудь голову.
Качаю головой и скольжу взглядом по ее платью.
— Милый сарафанчик.
Она слегка улыбается.
— Подумала, тебе может понравиться.
— Если только не будешь в нем вертеться, — твердо заявляю я.
Ее брови сходятся на переносице.
— Что с тобой происходит?
— А что с тобой происходит? — выпаливаю я в ответ.
Она в замешательстве хмурится.
— Прошу прощения?