С застенчивым выражением я поворачиваюсь к паре, которая медленно отступает назад, и одними губами произношу «Извините». Наконец, Линси соскальзывает со стола и садится на стул.
— Ладно, продолжай с того места, где остановилась, — говорит она, когда я сажусь напротив нее.
— А на чем я остановилась? — спрашиваю я, потягивая вино из бокала, после этой недели пиво уже не поможет.
— Драйстон вернулся... — начинает она, повторяя мои предыдущие слова.
Я отрывисто смеюсь.
— Да, но это почти все, что я знаю. Пару дней назад, находясь в супермаркете, я получила от него сообщение, в котором большими буквами было написано «ГДЕ МОИ ШМОТКИ». И он поставил точку вместо вопросительного знака... идиот.
— Тогда он явно побывал дома, — взволнованно говорит Линси, широко раскрывая карие глаза.
Я пожимаю плечами.
— Видимо, да. Он сказал, что остановился у своего друга Митчелла.
Она качает головой, и тоненькие пряди каштановых волос выбиваются из наспех сооруженного пучка на макушке.
— Просто жуть.
— Супер-жуть, — соглашаюсь я, откидывая волосы в сторону, чтобы охладить шею. — Драйстон должен был вернуться только через месяц. Я думала, у меня есть время сказать ему, что я перевезла все его вещи на склад. — Перевожу: я думала, что у меня есть время рассказать Майлсу правду о своем соседе.
— Так, и что ты ответила? — спрашивает Линси, делая еще один глоток Лонг-Айленда.
— Сказала, где находится контейнер, и что я могу отправить его туда, где он собирается жить, потому что теперь, когда он вернулся в город, я поменяю замки.
Ее глаза горят от возбуждения.
— О боже, ты этого не сделаешь!
Я киваю.
— Сделаю. К черту его. Он тайком возвращается в город, даже не сообщив, думает, что может просто заявиться в мой дом, будто все лето платил арендную плату? Ни хрена подобного, потому что он точно не присылал мне чеки. Если потребуется, я выплачу ему задаток, который мы вместе внесли за таунхаус. Но сама и с места не сдвинусь!
— Молодец! — восклицает Линси, возбужденно хлопая ладонью по столу. — Наконец-то ты отстаиваешь свою позицию.
— Чертовски верно, — отвечаю я с улыбкой и делаю глоток вина. – Так, расскажи о себе. Где пропадала последние несколько дней? Я заходила к тебе домой, но ни разу не застала.
От внезапной смены темы разговора лицо Линси заливает багровый румянец. Глаза буквально сверкают в свете нависающих над нами ламп.
— Ты будешь очень мной гордиться.
— Говори.
Она тяжело вздыхает.
— В общем, моя диссертация шла ужасно, поэтому я решила вернуться в больничный кафетерий, чтобы проверить, не снизойдет ли на меня волшебство твоего «Магазина шин».
Я широко улыбаюсь.
— И получилось? — чуть не визжу я.
— Да, — визжит она в ответ и закрывает лицо руками, как обезьянка на смайлике.
— Почему ты испытываешь смущение? Это же потрясающе!
Она закатывает глаза.
— Боже, теперь я каждый день там ем, и мне кажется, работники кафе думают, что я там по какой-то действительно трагической причине. Обычно они вопят — «следующий», когда подходит твоя очередь платить, но всякий раз, когда они видят меня, они говорят: «давай, милая». Это до странности очевидно. Полагаю, люди начинают замечать.
Я усмехаюсь:
— Какие люди? Семьи пациентов, которые там временно? Их не будет через неделю.
— Ну... не только семьи пациентов. Там есть один врач, который вроде как мудак. Он продолжает хмуриться каждый раз, когда меня видит. Не могу сказать, то ли у него всегда такое лицо, то ли он думает, что я чудачка.
— Просто не обращай на него внимания. Если он врач, то наверняка слишком занят, чтобы беспокоиться о тебе.
— Да, пожалуй, ты права. Я обращаю на него внимание только потому, что этот дурак чертовски сексуален. Будто МакДрими и МакСтими объединились и обзавелись единым пенисом. Вот какой он горячий. (Прим. переводчика: МакДрими и МакСтими – прозвища героев из американского сериала «Анатомия страсти», доктора Дерека Шепарда и доктора Марка Слоана).
Я чуть не прыскаю вином из носа.
— Линси! Это просто возмутительно!
Она пожимает плечами.
— Знаю я одну девушку, которая пишет лучшие извращенские книги. Тебе стоит иногда ее почитывать, расширять свой кругозор. — Она подмигивает мне и добавляет: — Итак, теперь, когда Драйстон наконец официально ушел, значит ли это, что ничто не мешает тебе продолжать отношения с Майлсом?
— Если не считать всей этой досадной истории с именем, — отвечаю я, кривя губы, потому что безумно по нему скучаю. Я избегаю Майлса из-за страха, что Драйстон неожиданно заявится ко мне. Но я не смогу долго держаться от него подальше. Мне нужно во всем признаться. Выложить начистоту и надеяться на понимание.