Я тогда молча ушла в свою комнату и краешком глаза зацепила его удовлетворенную ухмылку. Мое молчание он расценил как очередную слабость. И решив подытожить успех, бросил вслед:
– И чтобы без моего разрешения ничего не забирала из дому.
Всю ночь я не спала, даже не ложилась. И в голове крутились мысли.
Сожженная совесть
Благородная внешность
Обаяние змеи
И все это в сущности одном
Все во мне кипело от злости не к нему, а к себе, себе. Ведь, если человек так нагло и чудовищно лжет, глядя мне в глаза, значит проблема во мне? Он видит перед собой ничтожное отражение моего "Я" – слабой, малодушной, сломленной женщины.
Да, много лет назад, я опустила покорно голову, а по склоненной голове всегда ведь хочется вдарить еще и еще. Но разве можно сравнить те трагические обстоятельства с нынешними? Ведь тогда я наступила себе на горло, совершила насилие над собой.
Утром, дождавшись, когда он уйдет, позвонила на работу, попросив дать мне отгул. Если не буду действовать, то все мои ценности попадут в его ненасытные руки. Но этого я не допущу, хотя бы в память о моих родителях. Я аккуратно сложила все картины, которые так бережно и профессионально собирали родители, статуэтки, среди которых были и серебряные и позолоченные и даже одна – 17 века – золотая. Забрала из сейфа мамино бриллиантовое колье и поехала в банк, чтобы оставить все это в хранилище до лучших времен.
Злость, ненависть придали мне небывалую, неистовую энергию. "Все, Лена, – твердила я себе, – жизнь уже идет к закату, пробудись, проснись. Или я его убью сегодня или он меня…" И вечером приготовилась к бою.
Когда он увидел пустые стены, он орал так, что стекла окон дрожали.
– Я сейчас вызову полицию и упеку тебя в тюрьму, а еще лучше в психушку. Ты мне уже надоела и дети тебя не спасут. Ты украла у меня ценности, которые стоят баснословных денег. Немедленно верни все на свои места. У меня есть свидетели, которые подтвердят, что это я все покупал.
От гнева и злости у него тряслись руки. Белки глаз покраснели. Я брезгливо отшатнулась от него, почувствовав на лице брызги от его слюны. Сейчас мне было не так страшно, как тогда, лет 17 назад. Страшен внезапный удар, а сейчас все было ожидаемо и предсказуемо, потому что давно раскрыла его истинную суть.
– Ну, попробуй, вызови полицию, и сам же опозоришься, когда я предъявлю документ, который опровергнет и твою циничную ложь и лжесвидетельство, купленных тобой людей.
Я говорила спокойно и даже равнодушно, но эмоции, которые полыхали внутри, сжигали и разрушали мои нервные клетки. Я делала над собой чудовищные усилия, чтобы не сорваться, не заорать, не бросить в него чем-нибудь тяжелым.
– Ты не сможешь ничего предъявить, у тебя нет никаких доказательств. Ты блефуешь. Здесь все мое.
Я молча протянула завещание. Там были поименно перечислены все картины, драгоценности, статуэтки. Он читал это, быстро вращая глазами. И по ходу чтения гнев его усиливался. А потом, с яростью, с ожесточением, с остервенением стал рвать документ.
– Нет никакого завещания, – с мерзкой ядовитостью произнес он.
– Ты в злобе даже не обратил внимания, что это копия, оригинал в надежном месте. – Я сдерживала себя, но внутри все лихорадочно бурлило и тряслось, температура кипения в теле была опасной для жизни.
Муж был доведен до крайности. Если бы мог, убил бы меня, а еще лучше упрятал куда-нибудь в надежное место. Но пока он не продумал эту часть моей жизни. И ему ничего не оставалось как вновь надеть лицемерную, знакомую до тошноты маску на лицо.
– Лена, прости, что погорячился, но ты понимаешь, что ты сделала? – он смягчил тон, голос вновь стал бархатным, ласковым. Игра началась.
– Ты вникни, подумай: придут гости – мои коллеги, твои подруги и что они увидят? Голые стены. Что я им скажу – пришли воры или тебя назвать воровкой? Ну хорошо, три картины ты отдала Сашке, все-таки – элитная семья, может быть это даже хорошо, пусть знают наши возможности. Но остальное, верни, пожалуйста.
И тут мне пришла в голову мысль, абсолютно мне несвойственная. Все же годы жизни с манипулятором научили его же манерам – хитрости, игре. "А почему бы и нет?" – сверкнуло в голове.
– Хорошо, я верну, но с одним условием, ты их не будешь продавать. Я заплатила взнос банку за хранение. Через месяц все принесу.
– Ну вот и хорошо, Леночка. Пожалуйста, верни все в наш дом. Поверь это такая глупость дарить богатство другим, а тем более детям, которые не заслужили этого. Нельзя их баловать. – И он, скрипнув зубами, попытавшись улыбнуться, вышел из комнаты, хотя видно было в каком разъяренном состоянии находится. Ведь все выходит из-под его контроля.