…Заболел царь. Долгие годы никто не мог его вылечить. Уже в городе и лекарей не осталось, потому что в гневе, что ему никто не может помочь, он всех казнил. И тут поползли слухи, что есть один пришелец, который ходит по улицам и хвастается, что сможет поднять царя на ноги.
Когда его привезли во дворец, он уверенно сказал: "Да, я могу тебя вылечить, при условии что нам никто не будет мешать во время сеанса. Прикажи всем, чтобы в течение часа никто не заходил сюда и не обращал внимания на твои крики".
Царь согласился, у него не было другого выхода. И начался сеанс лечения, который состоял в глумлении над человеческой личностью. "Я мечтал, чтобы ты, старый осколзок сдох и чтобы народ избавился, наконец, от тебя…" – начал целитель.
"Я мечтал плюнуть тебе в морду", – продолжал лекарь и смачно плюнул ему в лицо. Тут царь неимоверным трудом сполз с кровати. "Ну что, гнилой огрызок, что ты ползешь, попробуй встать и ответить мне, не можешь, так я тебе… добавлю", – и опорожнился на него.
С чем сравнимо было состояние униженного парализованного человека? Это, как бы во время землетрясения земля поглотила тебя и должно произойти чудо, чтобы ты смог разгрести землю и выползти. Царь прилагает звериные усилия, чтобы воскресить свои мертвые мышцы и отомстить за себя.
И ему это удается. Он встает на ноги, хватается за меч. Но лекарь уже давно сбежал. Царь садится на своего коня, что не делал уже 20 лет и летит вдогонку за человеком, который посмел его унизить. И ветер свистел ему в лицо, и волосы трепыхались на ветру. И только тогда он понял, что он живет, что он здоров. В нем проснулся дух – непобедимый, несломленный. Если тебя унижают, то и мертвый может встать из гроба. Вот нечто подобное произошло и со мной.
– Мама, но ведь тебя никто не обижал, не унижал, – осторожно спросил мой сын, пытливо и внимательно, всматриваясь в меня.
– Я сама себя обидела, оскорбила, высекла и воскресла. Во мне тоже проснулся дух гордого человека, – со смехом сказала я, – и чувствую себя лучше, чем в молодые годы.
– Мам, а ты знаешь, – сказала Капелька, – когда человека унижают, меняются биохимические процессы в его организме. Ну что вы смеетесь? Вот мне наша соседка рассказывала, как она похудела на 15 килограмм. Лет десять, ну никак не могла скинуть вес. И записалась на дорогостоящее лечение, то ли к Кашпировскому, то ли к какому-то другому целителю. Собрались несколько женщин и ждали этого целителя часа два. Наконец он явился и начался… обратите внимание, – сеанс унижения. "Ну что, толстые клуши, зачем приперлись сюда? Вы же свой день начинаете с кусочка торта. Сладким заедаете свою несчастную жизнь. На вас же без слез не глянешь. Кому вы нужны – толстые, некрасивые, потливые, противные. И как только вас земля носит. Жрать надо меньше. Все … сеанс окончен. Если кого-то не устраивает, деньги вернем через месяц."
Ну и вышла Люба вся в слезах. Пришла домой, решила поужинать, но кусок в горло не лезет. Как вспомнит слова целителя, начинает рыдать. И через месяц скинула 15 кг. Вот я и думаю, наверное, биохимические процессы в организме меняются, обмен веществ улучшается. Ну, скажите, тетя Рита, вы же психолог.
– Возможно, ты права, Капелька. Все сигналы идут из головы, наши действия, наши поступки управляются мозгом, – ответила Рита. – Если в голове нет проблем, то и тело здорово.
– Мам, а папа уже знает? – это опять мой сын.
– Нет, давайте договоримся, если он спросит обо мне, тогда и скажете, а если нет, то и не надо.
Дети все же помрачнели. Но потом мы включили латиноамериканскую музыку и стали танцевать. Даже Аленушка, которая сидела у меня на коленях, задергала ножками и ручками, чтобы я ее отпустила и, встав на пол, тоже стала забавно танцевать. Это был самый счастливый день в моей жизни за последнее десятилетие.
Глава 25
Я сидела на лоджии и с улыбкой вспоминала вчерашнее новоселье. Теперь надо подумать, как жить дальше? Мои жалкие сбережения заканчиваются. Ценности, которые остались у меня от родителей – неприкосновенны. Конечно, продай я хоть одну картину, и уже можно было бы не думать о деньгах, но не имею права. Не мной это куплено, собрано, да и не мне завещано. Все останется моим детям.
Печально, когда человек в возрасте должен искать работу, когда на тебя смотрят уже снисходительно и иной раз, жалостливо.
Куда же пойти? На прежнюю, любимую работу я уже не вернусь, многое упущено. Недавно зашла в тот проектный институт, где работала до болезни, но там пошли такие сокращения, что даже заикаться о вакансии не стала.