…Улыбка ваша иль слеза
В глазах ребёнка отзовётся.
Взгляните в детские глаза
…Когда хотите ощутить,
Всё, что словами не сказать,
Всё, для чего есть смысл жить.
И это действительно так, дети до шести лет – истинные волшебники, которые своей искренностью и чистотой будто обмывают, обновляют и очищают душу взрослого. Но потом они вырастают и все чудеса в их глазах исчезают.
Это было такое удовольствие работать с детьми. И они меня полюбили. Стоило им только увидеть меня, как с криками и воплями подбегали ко мне: "тетя Лена пришла, пришла, пришла". Кто за платье цеплялся, кто за руку, кто к одежде прикасался. А самые маленькие обхватывали ноги. И такой встречей они уже заряжали меня энергией, а я, глядя на них сверху вниз, блаженно улыбалась: вот она искренняя радость, любовь без условий. В эти минуты как бы заглядываешь в таинственную глубь жизни и отбрасываешь всю ненужную суету повседневности.
Но каждый раз я натыкалась на взгляд одной малышки, которой не было еще и пяти лет. Она всегда стояла у стенки и с обидой, с удивлением смотрела на меня. Мне показалось, что она очень стеснительная, поэтому стоит в сторонке и ее надо растормошить. Однажды, подойдя к ней, ласково спросила:
– Ну что, Танюша, почему ты тут стоишь, идем в игровую комнату.
Но она серьезно и молча смотрела на меня.
– В чем дело, Танечка? Мне кажется ты на меня в обиде?
– Что я тебе сделала?
Я растерялась.
– Что я тебе сделала? – повторила она. – Почему ты меня бросила, почему ты не забираешь меня домой? Я знаю, ты моя мама.
– Танечка, я не могу быть твоей мамой.
– Я узнала тебя по родинке, – она взяла мою руку, повернула ее тыльной стороной ладони и показала на маленькую родинку в центре кулачка. – Я помню, у моей мамы точно такая родинка.
Мне стало не по себе. Малышка поступила сюда два года назад. Ее мать-одиночку лишили родительских прав. Дважды эта женщина, вдрызг пьяная, приходила навестить дочку, но ее не допустили до ребенка. И что ей теперь сказать?
– Танюша, – я присела на корточки, взяла ее ручки в свои. – Эта родинка просто совпадение. У тебя есть другая мама. Ты подрасти немножко и мы пойдем к ней в гости.
– Нет, я помню свою маму, я не забыла ее руки. И такая родинка была только у нее. – Что я тебе сделала? Что?
В ее огромных, голубых глазах набухли слезы и выплеснувшись, неудержимой струей потекли по щечкам. Выдернув свою ручку она медленно пошла по коридору.
Я смотрела на маленькую удаляющуюся фигурку и думала: "Нужно найти эту мерзавку, и показать ей фотографии ее красивой и умной девочки, которая не забывает свою мать. И помнит, помнит маленькую родинку… на тыльной стороне ладони".
…В первый же мой выходной позвонила Капитолина.
– Мама, ну наконец-то ты ушла из этого ночного клуба? Что это за жизнь такая? Ночью работаешь, днем отсыпаешься. Я могу сейчас приехать к тебе?
– Если дашь мне часика два, я успею приготовить твои любимые блюда. Жду.
Я приготовила хачапури, которое она так любит, лаваши с зеленью. Моя дочь почему-то предпочитает восточные острые блюда.
Капа пришла ко мне с подарком.
– Мама, ты подарила мне две статуэтки. Одну я тебе передариваю. Я знаю, что это твоя любимая балеринка.
– Да, для меня это как медитация. Спасибо. Я всегда смотрела на нее, когда мне было грустно. Сразу тоска развеивалась. Садись, наслаждайся едой.
И пока она ела, я любовалась ее ангельской внешностью и осторожно начала разговор, который все-таки меня беспокоил.
– Как с Юрой живешь? Меня тревожит, что ты вышла замуж, только чтобы из дому уйти. Даже свадьбы у вас не было.
– Да что нам от этой свадьбы? Я это сделала, чтобы папа отстал от меня со своим сватовством. Но ты знаешь, мама… – она чуть помедлила, – тогда, я в Юру была влюблена, а сейчас я его люблю. Оказывается, это не одно и тоже.
– Капулька, ты сейчас искренна? Ты можешь отличить влюбленность от любви? В твоем возрасте?
– Послушай только:
…Двух душ соединенью воедино
Кто смеет помешать? Но это ли любовь
Когда она покорною осиной
Под ветром клонится. Дрожит и гнется вновь.
О нет, любовь – неколебимый знак
Могучей силы, неподвластной бурям,
Звезда, зовущая сквозь ночи мрак,
Бесценный клад, что нам судьбой даруем…
– Ну все, Капитолина, – засмеялась я, – раз ты перешла на сонеты Шекспира, значит все у тебя хорошо и я могу быть спокойна за вас с Юрой? Так что же мне делать с твоим наследством?