"Надо, надо рассказать ему все, теперь у меня никаких тайн от него не должно быть. Может что посоветует…"
– Мы можем здесь еще задержаться? – решилась я, наконец. – Мне тебе так много надо рассказать
– Все по нашему желанию.
– Только закажем еще что-нибудь: кофе, сладкое. Хочу раскрыть тебе все обстоятельства моей жизни. Даже если ты будешь презирать меня, я все равно должна рассказать.
После того, как мы подкрепились, выпили кофе с коньяком, я несколько взбодрилась и пересела на его сторону диванчика… Во второй раз в своей жизни я сорвала со своих эмоций все цепи, покровы, засовы, замки и они хлынули неудержимым, очищающим потоком.
Я вновь выплескивала из себя долго копившиеся обиды, чувство вины, неуважение к себе. Сережа внимательно слушал меня.
Это вторая ночь исповеди, была не такой тяжелой, как та, но все же время от времени слезы скатывались по щекам. В самые острые минуты, он просто прижимал меня к себе и прикасался губами к волосам, будто успокаивая. Я закончила… и вновь наступила тишина, но молчание это было благостным, легким для меня.
– Мы еще поговорим об этом и быть может съездим к ней, – медленно и задумчиво проговорил Сережа. – Страшны те ошибки, когда ничего уже не исправишь, а в нашем случае, кажется, есть просвет, есть надежда что-то исправить. Мы еще подумаем об этом.
"Мы"… "В нашем случае…" – какие чудные слова. Теплый комок давно забытого счастья зашевелился, разбух, разросся и разлился блаженной струей по груди.
– Я все эти годы постоянно следил за твоей жизнью, – тихо продолжил Сережа. – Время от времени наводил справки о тебе, но ты была благополучно и прочно замужем.
Последний раз я тебя видел на свадьбе у твоего сына, меня отец невестки пригласил. Я передал подарок через обслуживающий персонал и издали наблюдал за тобой. Ты была веселая, радостная и я решил, что видимо правильно сделал тогда, что не встал на вашем пути. А ведь вот оно как оказывается… Если бы я только знал, что ты была несчастна все эти годы. Если бы…
…Уже начало светать и мы стали собираться. Сережа подвез меня к дому и у подъезда сказал:
– Я виноват во всем, Лена. В любви надо быть диким, первобытным, сумасшедшим человеком, все сметать на своем пути. А я как интеллигентный хлюпик раскрыл подонку дверь в твою жизнь, и, склонив голову, отошел в сторону. Мне бы схватить тебя за руку, дать пощечину…
– За что?
– Хотя бы для того, чтобы услышать вот этот вопрос и может быть тогда мозги бы прояснились и понял бы хоть что-нибудь. Какая, к черту, гордость, какае самолюбие, когда жизнь может быть разрушена.
– Моя дочка недавно прочитала мне сонеты Шекспира. Она влюбилась в своего мужа. Так тоже бывает. И там есть такие строчки:
…но это ли любовь, Когда она покорною осиной
Под ветром клонится, дрожит и гнется вновь…
И я бы ждала тебя до сих пор, если бы не явление твоей беременной жены, которая оказалась призраком, миражом… Я пойду, Сережа, а то сейчас упаду от усталости. И еще… пожалуйста, перепиши для меня Рафаэля…
Глава 32
На следующий день я не пошла на работу, попросила отгул. Ведь не каждый день гремит гром в твоей судьбе и ты неожиданно узнаешь, что вся твоя жизнь – это спектакль, поставленный режиссером, преследующий свои потайные, тщательно скрытые цели.
Все мои тайны выплыли наружу и насмешливо смотрели на меня. Нас опутали такой крепкой паутиной из лжи, лицемерия, что разодрать ее и разглядеть правду – нам оказалось не под силу.
Убить человека можно ведь не только ножом, оружием, но и сладкими словами, ядовитость и смертоносность, которых понимаешь позже, гораздо позже.
Я решила целый день бродить по улицам и размышлять, думать, чтобы в движении, как-то смягчить, растрясти боль, избавиться от таких бесконечно-печальных мыслей: "Эх, если бы тогда…"
Еще несколько дней назад, я думала нет смысла возвращаться в прошлое, а теперь мне даже страшно представить, что этой встречи могло и не быть и я бы так ничего не узнала, не поняла, не разгадала. В прошлое надо возвращаться, чтобы, покинув этот мир не оставить за собой наивный, нелепый шлейф иллюзий.
Когда вы в тупике или в сомнениях, попробуйте вернуться в то место, которое вас не отпускает. Быть может там и кроется разгадка.
Из памяти выплыло и грустно прошептало:
Если путы тоски разорвать не сумел,
Если Солнце черно от безрадостных дел,
Расспроси о судьбе всех бредущих навстречу,
И утешит тебя общий с ними удел. [13]
Мой Саша недавно приехал из Санкт-Петербурга. Там он познакомился с удивительным человеком Валерием Викторовичем Ляшкевичем, уличным художником. У него нет никого – ни жены, ни детей, ни своего дома, хотя есть родственники, с которыми он не общается.