— Я была здесь.
— Не сомневаюсь, — Алфи улыбается мне в зеркало заднего вида, — ваша семья посещала эту церковь, с тех пор как построили Рокфордское Поместье, и члены семьи, не похороненные на территории Рокфорда, погребены здесь.
— А Люсия с дедушкой? Они тоже здесь похоронены? — тихо спрашиваю я, чувствуя укол совести за то, что сама этого не знаю.
— Нет. Они похоронены у Рокфордской Часовни, — грустно отвечает он.
Я сглатываю ком.
— Ах.
Я последняя наследница, оставшаяся в живых. И всего через несколько минут переступлю порог поместья, в котором раньше жила вся моя семья, поместья, на территории которого все они сейчас погребены.
— Меня тошнит, — говорю я, прикрывая рот ладонью.
Алфи съезжает на обочину, и я распахиваю дверцу. Я успеваю добежать до кустов как раз вовремя, а затем захожусь в рыданиях. Отчасти из-за того, что ненавижу, когда меня тошнит, а это происходит уже во второй раз за последний месяц, но в основном из-за чувства, что я делаю ужасную ошибку. Мне не стоило возвращаться.
— Ваша светлость, всё нормально?
Я слышу, как Алфи подходит и приседает рядом. Он протягивает мне бутылку воды, холодной, что неожиданно, поскольку мы находимся в пути уже около двух часов.
Я с благодарностью делаю большой глоток.
— Всё... все хорошо. Извините.
— Если не возражаете, я бы хотел сказать, что вы поступаете очень храбро, — мягко говорит Алфи.
Я вытираю слезы.
— Вы так считаете?
— Да. И я знаю, как благодарны вам работники Рокфорда. Ваш приезд означает для них продолжение привычной жизни.
Я поднимаю глаза к небу.
— Ладно. Поехали.
— Готовы, ваша светлость? Можно опускать стёкла?
Я вздыхаю при виде сотен незнакомцев, толпящихся у железных ворот поместья Рокфорд. Они машут цветами, флагами Великобритании и держат в руках плакаты с надписями: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИМОЖДЕН, ГЕРЦОГИНЯ УИКЕРШЕМА!" и "ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГЕРЦОГИНЯ!".
— Это все... из-за моего приезда?
Риторический вопрос, я это понимаю, но я никогда не была объектом столь пристального внимания, поэтому и сбита с толку.
— Конечно, — Алфи перехватывает мой взгляд в зеркале заднего вида, — готовы поприветствовать своих поданных?
— Настолько, насколько это вообще возможно.
Алфи опускает все четыре стекла, и в салон врывается оглушительный гул приветствий. Я смущённо улыбаюсь мужчинам и женщинам с плакатами в руках и машу детишкам, прыгающим вокруг машины.
— Это горожане и арендаторы, — говорит Алфи, — в особых случаях, таких как свадьба или вступление в титул нового герцога или герцогини, они собираются для торжественного приветствия, чтобы выразить своё почтение. Это традиция.
— Очень мило, — отмечаю я, заливаясь румянцем.
После нескольких суматошных минут, Алфи нажимает кнопку рядом с рулём, и ворота открываются. Возгласы и приветствия взрываются с новой силой и не стихают, пока мы не проезжаем сквозь толпу. И вот мы с Алфи снова одни.
Поглядывая вперед, я невольно ищу глазами Тенистый Сад и Лабиринт, хотя это последние места, которые я хотела бы видеть. Но, вспомнив, что они размещены с другой стороны усадьбы и отсюда не видны, облегчено вздыхаю.
К горлу подкатывает ком, когда мы проезжаем места, столь любимые мною в детстве: озеро, зеленый парк и, конечно, само поместье, похожее на замок. Всё выглядит точно так же, как и много лет назад, и на короткое мгновение то, что я не найду здесь своих родных, кажется почти невероятным.
Алфи въезжает в Большой Двор и при виде толпы, ожидающей на парадном крыльце, меня захлёстывает волна эмоций... все как в детстве. Когда Алфи притормаживает, к машине подбегает высокий стройный молодой человек в чёрном костюме и открывает мне дверцу, в то время как ещё один, как две капли воды на него похожий, спешит к багажнику за моими чемоданами. Лакеи, насколько я помню.
— Добрый день, ваша светлость, — лакей склоняется в поклоне и помогает мне выйти из машины.
— Спасибо. Приятно познакомиться, мистер...?
— Картер, ваша светлость. Мне тоже очень приятно.
Это вычурное "ваша светлость" мне уже порядком надоело. Сколько же времени они будут привыкать к простому обращению "Имоджен"...
Прислуга выстраивается в шеренгу по стойке смирно, и на минуту я теряюсь, что делать дальше. Они что, ждут, пока я скомандую "вольно"? Но ступив на лестницу, я замечаю знакомую фигуру человека, спускающегося мне навстречу. С сияющими глазами он склоняется в поклоне.
— Ваша светлость, — тихо произносит он, — подумать только, сколько времени прошло.
Взглянув на Оскара, я теряю дар речи. Из представительного дворецкого, каким я его запомнила, он превратился в... кого-то на двадцать лет старше и измотанней. Голова облысела, лицо изрезали бесчисленные морщины, глаза утратили блеск. Кажется, на внешности Оскара отразились все трагические события, постигшие Рокфордское поместье. Должно быть, его очень подкосила потеря семьи, которую он любил, и меня снова охватывает душераздирающая тоска.
— Оскар, — шепчу я, — как же я рада вас видеть.
— Я тоже рад, ваша светлость. Я очень долго ждал этой встречи, — его взгляд отражает бурю эмоций, — вы выросли такой красавицей. Прямо как ваша мать.
На глаза наворачиваются слезы, и я обнимаю его, как в далёком детстве. Его запах напоминает мне об отце — терпкость английского одеколона, переплетенная с лесным ароматом поместья Рокфорд — и я прижимаюсь к нему еще сильнее.
— Простите, — я неуверенно ему улыбаюсь, — я просто... соскучилась.
— Я тоже очень скучал, ваша светлость, — с теплотой отвечает он, — позвольте мне представить вам прислугу.
Мы поворачиваемся к ступенькам, откуда на нас смотрят одиннадцать пар глаз.
— Конечно, вы уже знакомы с Гарри, — говорит Оскар, кивая на Гарри Моргана, который делает шаг вперед и, широко улыбаясь, склоняется в поклоне.
— Рад видеть вас на родной земле, ваша светлость.
— Спасибо, Гарри, — я улыбаюсь в ответ, — спасибо, что способствовали моему приезду.
— И домоправительница миссис Малгрейв, — Оскар указывает в сторону высокой тощей женщины в чёрной юбке до колен и форменной блузе, — она работает в поместье уже больше двадцати лет, и вы наверняка её помните.
Улыбка застывает на моем лице.
— Да, конечно. Я помню.
Она тоже изменилась, но в куда более жуткую сторону, чем Оскар. Возможно, непреодолимый детский страх перед ней повлиял на моё теперешнее восприятие, но при виде миссис Малгрейв у меня кровь стынет в жилах. Исхудавшая до костей, со своим безжизненным взглядом она напоминает ходячего мертвеца. Что же с ней случилось? Она всегда была строгой и угрюмой, но не припомню, чтобы когда-либо видела её такой… полуживой.
— Добрый день, ваша светлость.
Миссис Малгрейв склоняется в лёгком поклоне, сжав губы в тонкую линию, едва ли напоминающую улыбку, и протягивает мне руку, холодную и дряблую.
— Добрый день, — говорю в ответ.
— Миссис Малгрейв будет помогать вам управлять текущими делами, и она незаменима, когда дело касается планирования званых обедов и приёма гостей, — говорит Оскар.
Я смотрю на домоправительницу с сомнением, не в силах представить её принимающей участие в каком-либо торжестве.
— Она также будет вести счета и еженедельно представлять вам отчет, — продолжает он.
Я выжимаю из себя улыбку.
— Замечательно.
— А теперь позвольте представить Миссис Финдли, нашего уважаемого повара, — Оскар кивает в сторону полноватой женщины, лет пятидесяти, с седеющими светлыми волосами.
— Для меня честь служить вам, ваша светлость, — произносит она с ирландским акцентом и с доброй улыбкой приседает в реверансе.
— Ах, я очень хорошо вас помню, миссис Финдли, особенно... — я замолкаю на полуслове, так как не хочу вспоминать о пироге с патокой и других лакомствах, которые она готовила для нас с Люсией до того, как всё изменилось.