Скэнлон увидел, как Хиггинс склонилась над украшенным резьбой столом, собирая «пятерки» и подшивая их в папку с делом Галлахер — Циммерман.
— Я только что видел комиссара, дающего интервью прессе, — произнес он, подходя к ней. — Разве ему ничего не передали?
Она подняла голову.
— Разумеется, да. Но с присущей ему безграничной мудростью Малыш Бобби не обратил внимания на ваш совет. Что ж, это его дело. — Она вновь принялась за работу.
— Ты ему сама сказала?
— Детективы никогда не докладывают лично комиссару. Я передала ваше сообщение первому заместителю комиссара, а он, в свою очередь, сообщил Бобби.
Скэнлон окинул взглядом толпу полицейских, собравшихся во временном оперативном штабе. Потом опять повернулся к Хиггинс и спросил, чем она занята.
— Подшиваю в дело «пятерки», чтобы каждая соответствовала своему квадрату.
— Отложи это, — велел он. — Сейчас надо заниматься другим.
Говард Кристофер был высоким худощавым мужчиной, всегда одетым с иголочки в самые модные костюмы от Сирса и Роубака. У него было бледное одутловатое лицо и слишком широкий лоб. Это был мягкий человек с теплой улыбкой, любитель мыльных опер и диетического питания. Он имел чин майора Национальной Гвардии и был стойким приверженцем военного этикета, поэтому ему ни разу не пришло в голову назвать лейтенанта «Лу», как делали остальные. Подойдя к Скэнлону, он достал записную книжку.
— Лейтенант, кое-что в этом деле начинает проясняться.
Кристофер рассказал, что мясник с рынка «Данциг» на Дриггз-авеню утверждал, будто видел человека, похожего по описанию на убийцу. Он прогуливался перед крытым рынком за несколько минут до случившегося. Видел его и служащий во время перерыва. Он стоял у стены и курил, когда заметил, как из парка Макголдрик вышел пожилой человек с морщинистым лицом. В руке у него была хозяйственная сумка. Видела его и мамаша, сидевшая на скамейке и игравшая с ребенком. По ее словам, рядом с нею уселся какой-то противный старик.
Кристофер полез в карман коричневого пиджака и вытащил коробку, в которой лежала шелуха от земляных орехов. Показав ее Скэнлону, он произнес:
— Пошлю все это в лабораторию. Никогда не знаешь, где тебе может привалить счастье.
Первый заместитель начальника бруклинского северного следственного управления Макаду Маккензи был огромный вспыльчивый мужчина. Он носил плохо сшитую одежду, которая к тому же совсем ему не шла. Каждый раз, когда Скэнлон видел Маккензи, ему на ум приходила мысль о ящике, набитом изношенными деталями.
Раздвигая локтями толпу, Маккензи протиснулся к Скэнлону.
— Что новенького, Скэнлон? — по обыкновению шумливо спросил он.
Отведя заместителя начальника в сторону, Скэнлон негромко доложил об итогах предварительного расследования.
— Какой успех! — прорычал Маккензи. Он начал потеть. Вынув из кармана грязный носовой платок, вытер им руки. — Джо Галлахер убит? Не могу в это поверить. Только не он. Невозможно, чтобы это был он. Отказываюсь верить, что его больше нет.
— Все мы смертны, сэр. Хотя каждому хочется попасть в рай, никто не желает умирать.
Окинув его презрительным взглядом, Маккензи произнес:
— Наверняка Галлахер влип в какое-нибудь дерьмо. Лейтенанта полиции не убьют за просто так. — Он вытер шею. — Если пресса вцепится в это дело, ее уже за уши не оттянешь.
— На его месте мог оказаться и не полицейский. Возьмите, к примеру, Циммерман.
— Все это бред собачий, и ты прекрасно это знаешь. Такое может случиться только с дерьмовыми полицейскими, сержантами и лейтенантами. Но я скажу больше: мы по горло сыты этими скандалами. Совсем недавно в Десятом участке были арестованы шесть полицейских и сержант за шашни с колумбийцами. Еще пятеро оказались замешанными в торговле марихуаной. Если так будет продолжаться, допрыгаемся до нового процесса Нэппа. И на этот раз не избежать гражданского надзора за Службой. — Маккензи неловко переминался с ноги на ногу.
— Шеф, я за командную игру. Вы это знаете. Но скажите мне, по каким правилам играть, чтобы этого никогда больше не случилось?
— Не знаю. Могу сказать одно. Ты никуда не уйдешь, пока не разберешься, что стряслось в кондитерской. А что касается остального мира, то для него Джо Галлахер погиб как герой, предотвращая ограбление.
Следя за удаляющейся неуклюжей фигурой Макаду Маккензи, Скэнлон думал, как же легко навесить ярлык на полицейского. Типичное мышление «дворцовой стражи». Отдуваться всегда приходится подчиненным.