«Странная это штука, истинная любовь», — подумал Скэнлон.
— Что ты там говорил насчет ее мужа?
— Они не венчались. Он — психоаналитик, практикует в Манхэттене. Луиза говорит, что он не из тех, кто переживает, и за обедом они обычно обсуждают свои похождения.
— Значит, мужу было известно все о тебе, Джо и оргиях?
— Полагаю, что да.
— Мне необходимо поговорить с ними обоими, — сказал Скэнлон.
— Делай что хочешь, лейтенант. Я на твоей стороне. — Он принялся шлифовать ногти маленькой пилочкой. — Я попросил начальника, чтобы он разрешил мне заняться этим делом. Ты не возражаешь?
— Нет. Но если ты действительно хочешь помочь, сиди тихо. Побольше общайся с полицейскими на твоем участке. Мне нужны уши везде. Я должен узнать, откуда у Джо взялись эти деньги.
— Сделаю, что смогу, но это непросто. Стоит легавому почуять неладное, и он прячется в кокон, как моллюск в раковину.
Глава 6
Приемная комиссара полиции в управлении была окружена стеклянной стеной. Всю ее площадь занимали синие кушетки, низкие белые столы из пластика и трубчатые плевательницы, наполненные песком. В ожидании приема посетители или тихо переговаривались, или сидели уткнувшись в журналы и повторяя про себя доводы, которые выдвинут в разговоре с комиссаром.
По другую сторону стеклянной стены, слева от двустворчатой двери, сидел помощник комиссара — высокий худой мужчина с коротко подстриженными волосами. Время от времени он поднимал глаза от стопы рапортов и смотрел на красный фонарь. Тот еще горел.
Заместитель начальника следственного управления Макаду Маккензи тоже следил за красным фонарем. Ему казалось, что эта проклятущая штуковина горит уже целую вечность, хотя на самом деле фонарь вспыхнул три минуты назад. Рядом сидел Скэнлон, просматривая последние номера «Полицейского журнала». Его внимание привлекла статья, озаглавленная «Успех девятого отдела». Ему вдруг пришла в голову мысль, что собаки могли бы избавить полицию от всех хлопот. Выдрессировал большую свору, да и выпускай ее ночью в неблагополучном районе. Преступность сразу пойдет на убыль. Ему понравилась эта мысль. И даже очень. Если уж эти твари унюхают след — пиши пропало.
Седовласый пастор баптистской церкви Табернакл в Гарлеме хотел спросить комиссара, возможен ли перевод набожного племянника пастора с патрульной службы в южном Бронксе в отдел детективов. Парень признался дяде, что его очень устроило бы назначение в отдел уголовных расследований. Пастор намеревался напомнить комиссару об одной услуге, оказанной ему.
Председатель и секретарь планового совета съежившись сидели на диване, прокручивая в голове доводы, способные убедить комиссара усилить 61-й участок.
Торнтон Грей, исполнительный директор Американского союза гражданских прав, коротал время, листая «Уолл-стрит джорнел». Он был доволен и имел на то все основания. Вчера при закрытии биржи было двадцать восемь пунктов на акцию, а в январе он купил пять тысяч акций по пятерке за штуку.
Торнтон много знал о будущем предпринимательства и направлениях его развития. С ним хотели бы дружить многие капитаны индустрии. И они знали, как использовать дружбу: непринужденная болтовня за коктейлем, неосторожное слово после аперитива, а в итоге — звонок брокеру.
Грею хотелось встретиться с комиссаром, потому что до него дошли слухи, будто в управлении испытывают утяжеленные пули. Несколько лет назад Грей пытался убедить полицию использовать менее тяжеловесные боеприпасы, что уменьшало убойную силу. Полицейское начальство уступило давлению политиканов. В итоге много полицейских погибло или получило увечья. Когда на углу в Гарлеме дезертир затеял перестрелку с детективом, полицейские пули отскакивали от его жилета, и беглеца уложил агент ФБР, но полицейский уже был ранен. Полиция несла все более тяжелые потери, на это уже нельзя было закрывать глаза. Пули полицейских были бесполезны в нынешней обстановке, когда кругом враги. Полиция начала борьбу за перевооружение, и управление, напуганное ростом потерь, неохотно согласилось провести испытания утяжеленного патрона. Торнтон Грей намеревался положить все силы на то, чтобы сорвать эти испытания.
Скэнлон бросил журнал на столик и оглядел комнату. Его взгляд остановился на человеке, сидевшем в противоположном углу и показавшемся лейтенанту смутно знакомым. Сурового вида мужчина с мощной грудью и пепельно-каштановыми волосами. Скэнлон попытался вспомнить, где видел его, потом толкнул локтем Маккензи: