— Неужели вы думаете, что я действительно была убийцей? — дрожащим голосом прошептала она.
— Я думаю, что вы, быть может, кое-что скрываете от нас.
Женщина поднялась, подошла к огромному окну и устремила взгляд на реку. Скэнлон стал рядом. Желтые блики мерцали на воде.
— Зачем мне делать это? — Ее глаза следили за одинокой яхтой.
— Любовь? Страсть? Ненависть? Выбирайте сами.
— Когда был убит Галлахер?
— В четверг, девятнадцатого июня восемьдесят шестого года, в четверть третьего пополудни.
— Ну ладно, я избавлю вас от ваших подозрений. С восьмого по девятнадцатое июня мы с мужем были в Сан-Франциско. Мы останавливались в гостинице «Пальма», и я платила карточкой «Америкэн экспресс». Я могу указать вам имена и адреса по крайней мере дюжины людей, которые подтвердят это.
Она отошла от окна, а Скэнлон все смотрел вдаль. Луиза Бардвелл подошла к софе и присела. Наконец и он, наглядевшись, сел рядом.
— Вот имена и телефоны людей, с которыми мы были в Сан-Франциско, — сказала она, передавая ему листок бумаги.
— Почему вы скрыли это от меня в прошлый раз?
— Потому, что в прошлый раз вы не говорили, что я под подозрением.
Луиза подняла руку и посмотрела на золотые часы на золотом же браслете.
— Очаровательные часики.
— Спасибо. Когда тебя подозревают в убийстве, это очень возбуждает, не так ли? — сказала она, пододвигаясь.
— Правда? — спросил Скэнлон, поглядывая на часы.
Вдруг Луиза поцеловала его, погладив при этом по колену.
Скэнлон отпрянул.
— Мне пора возвращаться на службу.
— Я вам не нравлюсь? — проворковала она.
— Я не могу расслабиться. Вдруг ваш муж вернется.
— Тогда нас станет трое. — Она хихикнула и расстегнула «молнию» на его брюках.
Скэнлон оттолкнул назойливую руку.
— Может, вы позволите мне…
— Вы мне нравитесь, но я правда не могу расслабиться. В другой раз.
— Вы хотите меня?
— Я на дежурстве. Я не могу.
— Что? — Луиза сделала большие глаза.
— Я при исполнении, — повторил Скэнлон. — Устав запрещает делать это на службе.
— Легавый. Все вы импотенты.
Дверь была приоткрыта. Скэнлон толкнул ее ногой и заглянул внутрь. Он увидел мебель, покрытую толстым слоем пыли, почувствовал чье-то присутствие. Скэнлон вошел в приемную. Линда Циммерман сидела в кресле, играя крышкой зажигалки «зиппо». Она выглядела изможденной: всклокоченные волосы, темные круги под глазами и отсутствующий взгляд. Дорогое коричневое платье изящно облегало ее фигуру, но подол провис, и она зажимала его ногами. Скэнлон видел боль в ее глазах. Он подошел к ней и присел рядом на корточки.
— Вы в порядке?
— Я чувствую себя опустошенной. Во мне все онемело. Почему вы хотели встретиться со мной именно в кабинете брата?
— Есть несколько вопросов, и хотелось бы еще раз взглянуть на его документы. Быть может, я что-то упустил.
— Вчера Андреа очнулась и узнала меня. Врачи считают, что это добрый знак.
— Я рад за вас.
Она взглянула на него.
— Почему вы тратите так много времени, копаясь в прошлом нашей семьи?
Скэнлон встретился с нею взглядом.
— Почему? Потому, что это моя работа.
Ее губы тронула смиренная улыбка.
— Вы хотите сначала проглядеть записи Стэнли?
— Это было бы замечательно. Мы можем поговорить, пока я знакомлюсь с ними.
Скэнлон указал пальцем на вырез ее платья.
— Вы всегда носите это? У вас нет наручных часов?
— Мне неудобно, когда что-то болтается на руке, — ответила она, ведя его в кабинет брата.
Дверь архива была открыта, телефон молчал. Линда Циммерман вошла в комнату и включила свет.
— Вот папки, которые можно просмотреть. — Она указала на полки слева и справа.
— В кабинете вашего брата есть сейф?
Линда протиснулась мимо него в комнату, стены которой были покрыты розовой штукатуркой. Посреди стены между полками висела писанная маслом картина с изображением балерины. Женщина сняла картину и прислонила ее к полке. Скэнлон увидел встроенный сейф с кодовым замком. Линда сняла папки с полки слева и прочла нацарапанные на стене цифры, потом набрала шифр, и сейф бесшумно открылся. Заглянув внутрь, Линда Циммерман достала содержимое и разложила перед Скэнлоном.
Он увидел несколько деловых бумаг, акции компаний, о которых никогда не слыхал, десять стодолларовых купюр и пачку любовных писем Рэчел к своему будущему мужу.
Скэнлон просмотрел бумаги и вернул их обратно.
— Ничего интересного, — заключил он.