— Тебе нравится пихать ногой полицейского, да, дрянь?
— Нет! Нет! Перестаньте! — умолял арестованный, поджимая под себя ноги.
Полицейские выволокли мужчину из машины, поставили на тротуар и, по очереди подгоняя пинками, потащили к входу. Скэнлон подошел и открыл для них дверь. Чернокожий полицейский еще раз пнул задержанного, и тот повалился на пол в вестибюле.
— Эти чертовы поляки не умеют пить, — проворчал негр, проходя мимо лейтенанта.
— Как уживаешься с преемником Галлахера? — спросил Скэнлон, шагая рядом с Харрисом.
— Мы редко встречаемся. Я вернулся из отпуска, и меня два раза из трех посылали на патрулирование.
— Сейчас все в отпусках или на учебных сборах. На улицах неспокойно. Летом всегда нехватка патрульных.
— Я знаю это, Лу, но начальники отдела наркотиков никогда не назначаются в патруль. Ну, почти никогда.
Скэнлон открыл дверцу своей машины и сел за руль.
— Может быть, кто-то имеет на тебя зуб?
— Не могу понять, из-за чего.
— Если я что-то разнюхаю, дам знать.
Харрис слегка подтолкнул локтем дверцу машины, захлопнул ее и посмотрел на Скэнлона, который вставлял ключ в замок зажигания.
На Мэри Энн Галлахер было траурное платье с черными обшитыми бархатом пуговицами от горла до низа. На шее висел крестик на тонкой золотой цепочке. Косметики не было. На левом запястье блестели часы на золотом браслете. Она стояла на пороге своей квартиры на Энтони-стрит, на западной окраине Маспет-Крик в Гринпойнт и с беспокойством заглядывала через плечо Джорджа Харриса, осматривая парадное.
— Привет, Джордж.
— Как поживаешь, Мэри Энн? — спросил Харрис, заходя внутрь.
— Слава Богу, хорошо, — сказала она, закрывая дверь и привалившись спиной к притолоке.
Харрис вошел в квартиру и огляделся.
— Мы одни?
— Последние гости ушли несколько минут назад, но могут вернуться в любое время.
Он раскрыл объятия, и она бросилась ему на шею, прильнула, впилась зубами в обтянутое тканью рубашки плечо.
— Я хочу быть в тебе, — сказал он.
— Я тоже хочу, но сначала мы должны поговорить.
Взяв Харриса за руку, она втащила его в спальню и усадила на кровать.
— Что происходит, Джордж? У меня страшное чувство, будто все рушится.
— У них есть свидетель, который видел, как я убегал из «Кингсли-Армс». Они уже сделали фоторобот.
Ее голубые глаза злобно сверкнули. Она застыла.
— Он похож на тебя?
— Если без усов, то да, но фоторобот сам по себе ничего не значит.
— Думаешь, они нас подозревают?
— Нет, ни у кого из них не хватит ума, чтобы сложить кусочки в целое.
Он достал пачку сигарет, вытряхнул недокуренный бычок и зажег его.
Мэри Энн постаралась не выказать досаду. Этот жлоб, экономящий на спичках, был ей противен. Тот же Галлахер, только с маленькой разницей. Как и любой легавый, норовил все получить бесплатно. А когда доходило до подарков, воображения у него хватало только на уцененный миксер, за который он долго торговался с продавцом, или духи, полученные в откуп от какого-нибудь букмекера. Мэри Энн вспомнила о билете на самолет, спрятанном в шляпной картонке.
— Ты избавился от оружия и всего прочего?
— Не было времени. Но все в надежном месте, никто не найдет.
— Надежное место — чушь, Джордж! Я еще неделю назад просила тебя все выбросить.
— Я люблю тебя, Мэри Энн, и мне совсем не нравится, когда ты кричишь на меня.
— Тебе еще меньше понравится, если Скэнлон догадается заподозрить нас.
— Эта глупая свинья и мыслит по-свински. Он совершенно безопасен.
— Эта глупая свинья вообще не показалась мне глупой. А что с твоими новыми заданиями?
— Мэри Энн, если бы они хоть на мгновение допустили, что я виновен, то не ограничились бы двумя нарядами в патруль. — Он вытянулся на кровати и положил голову ей на колени.
Она начала гладить его лоб.
— Ты прекрасно понимаешь, что едва не испортила все, когда крикнула «эй, ты!».
Она наклонилась и поцеловала его в нос.
— Извини, дорогой, не удержалась. Я хотела, чтобы он посмотрел мне в глаза и увидел, кто отправил его в преисподнюю. Этот человек годами относился ко мне как к наложнице. Я ненавидела его и рада, что он сдох, этот жалкий сукин сын.
— Ты должна была сделать только то, ради чего пришла, и тотчас уйти, не говоря ни слова. Все должно было выглядеть как попытка ограбления.
— Знаю, — прервала она его. — Перестань меня доставать. Я уже сказала, что очень сожалею.