— Нет.
Недовольно покачав головой, Харрис подошел к женщинам и вывел их из комнаты. Одна из них, уходя, обернулась к Мэри.
— Мы будем рядом, за дверью. Если понадобится, зови, дорогая.
Когда все вышли, Скэнлон сел в кресло.
— Мы должны поговорить, миссис Галлахер.
— О нем? — Да.
Ее острые голубые глаза изучали его лицо, пристально и оценивающе.
Скэнлон тоже разглядывал вдову: темные круги под глазами, серая кожа, бледные щеки. Какое-то затаенное чувство увидел он в глубине ее глаз. Оно не походила на печаль. Что же это было? Скэнлон пожалел, что не взял с собой Хиггинс. Женщины лучше понимают друг друга. Они говорят на одном языке.
— Миссис Галлахер, — осторожно начал он, — у меня есть несколько вопросов, касающихся вашей жизни с Джо.
— Почему? — возмущенно воскликнула она. — Почему вы суетесь в мою личную жизнь? — Вдова повернулась к Скэнлону, ее глаза потемнели от злости. — Наша семейная жизнь касалась только нас, — угрюмо заявила она.
Он вновь пожалел, что с ним нет Мэгги. Вероятно, она начала бы разговор по-другому, а значит, и пошел бы он совсем иначе.
У Мэри Энн Галлахер были длинные изящные пальцы с ухоженными ногтями, покрытыми ярко-красным лаком. Ему показалось, что это не вяжется с вдовьей скорбью. Ее траурное шелковое платье подчеркивало красоту фигуры.
— Галлахер умер героем. Поэтому мне, право, не хотелось бы отвечать на ваши вопросы.
Его культя заныла. Скэнлону не хотелось терять время на пустые разговоры с вдовой.
— Миссис Галлахер, ваш муж будет героем, только когда я назову его так.
Она посмотрела на него. Выражение ее лица явно говорило: «Свинья». Но уста произнесли:
— Что вы хотите этим сказать?
— Мой участок ведет дело вашего мужа, и только я буду делать окончательное заключение о причинах его гибели.
— Но ведь он был на дежурстве… — заспорила она.
— Нет. До тех пор, пока я не найду этому подтверждение. Ну-с, как вы с ним жили-поживали?
Она нервно схватила чашку и сделала глоток.
— Моя семейная жизнь была безрадостна.
— В каком смысле?
Мэри Энн смотрела в чашку, словно надеясь найти там ответ.
— Когда мы поженились, Галлахер предложил мне заниматься любовью странным образом. Я не могла пойти на это. Возникли сложности, но вскоре Джо стал понимать меня, и все уладилось.
— А как часто вы занимались любовью?
— Раз в полгода или около того, — тихо произнесла она, потупив взор.
Скэнлону уже надоело расспрашивать женщин-подозреваемых об их половой жизни. В голове его проносились незаданные вопросы, сдобренные изрядной долей иронии: «Что вы чувствуете во время этого, моя дорогая?» Он подождал, пока вдова допьет чай и поставит чашечку на край стола.
Когда Мэри Энн двигалась, платье обтягивало ее тело, кокетливо обрисовывая трусики. Скэнлон решил, что Мэри Энн Галлахер — загадочная личность: накрашенные длинные ногти, очень возбуждающее белье, восхитительная фигура и такое явно отрицательное отношение к сексу.
— Как Джо проводил свободное время?
— Галлахер отдавал все свое время и всю свою энергию работе в полиции. Он часто бывал в различных полицейских обществах и был деятельным членом каждого из них.
— Но это не означает, что он не ночевал дома всю неделю.
— Он часто бывал на каких-то собраниях…
— Быть может, в его жизни была другая женщина?
— Другая женщина! Вы сошли с ума?! Мой муж — католик! Рыцарь без страха и упрека.
Непонятно почему, но это восклицание заставило его задать следующий вопрос:
— А Джордж Харрис — ваш хороший друг?
— Да, он наш старый друг. И я даже не могу представить себе, что бы я делала без него последние дни.
— Вы дружили семьями?
— Да, мы часто приглашали к себе Джорджа с женой.
— Ваш муж был знаком со Стэнли Циммерманом и его супругой?
— Нет. Неужели вы и правда думаете, что их смерть как-то связана с Галлахером? Это не более чем ужасное совпадение.
— Возможно. Вы работаете, миссис Галлахер?
— Нет.
— Вы жили в достатке?
— Да. При нынешней дороговизне мы все равно ни в чем не нуждались.
— Джо играл в азартные игры?
— Ну что вы! Конечно же нет.
— Был ли у него еще какой-нибудь источник доходов?
— Работа в полиции была смыслом его жизни, он отдавался ей без остатка.
Скэнлон задумался, пытаясь сообразить, о чем еще спросить вдову. Он заметил, что она упоминала о Харрисе и его жене, но ни разу не сказала, что тот в разводе. Скэнлон гадал, знает ли она об этом, но спрашивать не хотелось. Никогда не следует раскрывать все карты сразу — незыблемое правило детектива. Он вдруг вспомнил лицо Мэри-Джейн, дочки Галлахера, маленькой жертвы синдрома Дауна, и двенадцатилетнего мальчика, сына Джо.