— Ну что еще?
— Я уже ухожу и даже постараюсь убедить своих коллег, что связи нет и что вы ведете честную игру с нашим братом журналистом. Но обещайте, что, когда ваше расследование завершится, мы встретимся и вы мне первому расскажете о результатах.
— А вы проститутка, вам это известно?
— Даже проститутке приходится заботиться о хлебе насущном.
Воротник белой сорочки Макаду Маккензи потемнел от пота. Вышагивая по кабинету Скэнлона, помощник комиссара рычал:
— Я только что от комиссара, он в бешенстве. Эти сволочи газетчики его достали. Они вцепились в него из-за дела Циммерманов, он сыт всем этим по горло.
— Шеф, ведь это обыкновенное убийство. В чем дело?
— К черту! Ты все прекрасно понимаешь. Если убивают какого-нибудь богача или знаменитость, вонючие писаки трезвонят об этом на всех углах. Нам только не хватает, чтобы они пронюхали о любовных выкрутасах Галлахера. — Он вытер ладони платком. — Что там у вас с Эдди Хэмилом?
— Он-то уж точно ни при чем, — ответил Скэнлон. — Сегодня на похоронах я разговаривал с Уолтером Тикорнелли, и он заверил меня, что история о мести — вздор.
Маккензи воздел руки горе.
— И ты поверил ему?
— Представьте себе, поверил.
— Не лучше ли выслушать самого Хэмила?
— Может быть, и лучше, но сейчас я слишком занят. Как только освобожусь, пойду и поболтаю с нашим дорогим Хэмилом.
В кабинет заглянула Хиггинс, она кивнула, приветствуя начальство, и обратилась к Скэнлону:
— Звонила Сигрид Торссен, вы помните, это та самая свидетельница, которая была с ребенком в парке. Она согласна на гипноз. Я назначила ей на среду. Гипнотизером будет наша сотрудница.
— Это все? — поинтересовался Скэнлон.
— Из лаборатории пришли данные спектрофотометрического анализа скорлупок от орешков. На них обнаружены следы минерального масла, воды, пропиленгликоля, ланолинового масла, глицерина и разные добавки.
— Я не понял, к чему ты клонишь? Какой они сделали вывод?
— Это крем для рук или увлажняющий гель, — объяснила Хиггинс.
— Ты хочешь сказать, что это была женщина?
— Слишком много свидетелей утверждали, что видели мужчину. Кроме того, некоторые мужчины тоже пользуются кремом для рук. Особенно старики, у которых дряблая и сухая кожа.
— Надо думать, это так.
Когда спустя полчаса Маккензи убрался. Скэнлон позвонил Джеку Фейблу в 19-й участок и рассказал о своем разговоре с Бакмэном. Фейбл в ответ поведал, что его детективы раздобыли еще одного свидетеля, который развлекался со своей любовницей в ту самую ночь. Они живут через два дома от особняка Циммерманов. В то время, когда произошло убийство, этот человек видел, как какой-то мужчина зашел в «Кингсли-Армс» и вскоре вышел. В руке он нес небольшой чемоданчик. Свидетель показал, что на вид мужчине было лет тридцать с небольшим. В заключение Фейбл сообщил, что пришлет Скэнлону копию протокола допроса.
Дневная почта запоздала. Скэнлон вскрыл один из конвертов, в нем было письмо от благотворительной ассоциации лейтенантов полиции с предложением прислать взнос в фонд памяти Джозефа Галлахера. Такие же письма пришли из ассоциации патрульной службы, ассоциации сержантов полиции и ассоциации детективов. Все они были подписаны: «Искренне Ваши». Скэнлон отнес письма в дежурную комнату и убрал в ящик стола. Увидев Колона, он спросил:
— Ты договорился насчет травли тараканов?
— Да, я оставил им телефонограмму. Они приедут в понедельник.
В это время позвонил Кристофер и доложил Скэнлону, что они с Крошкой Биафра обнаружили мужа Донны Хант в его кабинете на Пенсильвания-авеню. Тот встречался с клиентами, и детективы узнали имена и адреса некоторых из них. Сейчас он еще у себя. Кристофер поинтересовался, не прекратить ли им слежку.
Скэнлон взглянул на часы. Было 19.05. Он приказал снять наблюдение и возвращаться в участок.
В девять вечера Скэнлон сидел за столом в своем кабинете, протез стоял в корзинке для бумаг. Лейтенант выглядел усталым и измученным. Скэнлон вновь и вновь перечитывал показания, ища какую-нибудь зацепку, но не нашел ничего нового. Подписав все необходимые бумаги, он тщетно попытался дозвониться до Линды Циммерман. Потом позвонил Джеку Фейблу и спросил, не знает ли тот, где Линда. Джек не знал, но сообщил, что Линда отказалась от полицейской охраны.
Скэнлон потер глаза, потянулся за протезом и надел его. Выходя из дежурки, он расписался в журнале и нацарапал в нем: «Лейтенант Скэнлон ушел, конец дежурства».
Глава 14
Небо хмурилось, влажность увеличивалась.
Подъезд к мосту Вильямсбург был забит утренним транспортом. Скэнлон остановил машину. Целый рой оборванцев налетел с тротуара. Они засновали между машинами, предлагая протереть стекла. Скэнлон прогнал их взмахом руки. Он провел плохую ночь и не был расположен к благотворительности. Вчера вечером, вернувшись домой, он включил автоответчик и услышал голос Салли де Несто. Она переносила свидание с понедельника на вторник. Скэнлон не хотел сидеть в одиночестве и не знал, чем бы заняться, а посему пошел в «Розлэнд» и, как обычно, потанцевал без партнера. Поздно ночью он заглянул выпить в «Дю Суар», последнее открытое заведение на проспекте Колумба. Он стоял в шумной толпе, потягивая виски и набираясь храбрости, чтобы заговорить с какой-нибудь привлекательной женщиной в баре. «Неужели этот страх не исчезнет? Что надо сказать? Когда и как заявить, что я инвалид?» — лихорадочно думал Скэнлон.