Губы Хэмила тронула бледная улыбка.
— У вас ничего нет против меня, вы это прекрасно знаете.
Скэнлон нагнулся к нему.
— Я буду откровенен с тобой и расскажу, что у нас есть против тебя. Во-первых, нападение второй степени тяжести на детектива Хиггинс. Во-вторых, найденный у тебя глушитель — это незаконное хранение оружия, то есть преступление четвертой степени тяжести. У тебя было найдено достаточно наркотиков, чтобы предположить незаконную торговлю, — преступление третьей степени. И последнее, твое оружие и стрельба в нас — покушение на жизнь офицера полиции, вторая степень тяжести.
Хэмил скрестил руки на груди и стал покачиваться на стуле.
— Ерунда.
— Эдди, я всю жизнь отправляю в тюрьму таких, как ты.
Хэмил нервно провел рукой по волосам.
— Ну что, Эдди, поговорим, — предложил Скэнлон.
— Отвали.
— Умный человек вначале бы выслушал.
Взгляд Хэмила упал на стекло с односторонней светопроводимостью.
— Хорошо, я слушаю.
— Я хочу знать, что произошло между тобой и Тикорнелли, а также — где ты находился во время убийства лейтенанта Галлахера и Йетты Циммерман.
На лице Хэмила отразилось облегчение.
— Это все?
— Это все, Эдди.
— Что будет, если я расскажу?
— Тогда я постараюсь, чтобы предъявленное тебе обвинение не включало в себя некоторых пунктов. Когда тебя вызовут на предварительное слушание, твой адвокат сможет отклонить обвинение из-за незаконности задержания.
— А оружие и стрельба?
— Какая стрельба?
Хэмил удовлетворенно улыбнулся.
— У меня сейчас условный срок, и если меня в чем-то обвинят, мне дадут семь или восемь лет за вооруженный грабеж.
— Я все улажу. Ты не попадешь в тюрьму, я обещаю, — лгал Скэнлон.
— Ну что ж… — Хэмил потер руки. — Я занял у Тикорнелли деньги, но не мог их вернуть. Произошло недоразумение.
— Выкладывай все, Эдди.
Хэмил рассказал, что, когда он дважды просрочил долг, Тикорнелли послал трех горилл «поговорить» с ним. Его крепко избили, ему пришлось подсуетиться, чтобы вернуть деньги Тикорнелли, на это ушло три недели.
— Я проверил документы. Ты поступил в больницу Святого Иоанна с пулевыми ранениями. Это дело рук Тикорнелли?
— Он не имел к этому никакого отношения, — раздраженно ответил Хэмил. — Это только слухи. Так случилось, что в то же время я встречался с одной кубинкой. Ее старик узнал о нас и послал несколько родственников «навестить» меня. Я едва выжил. Эти кубинцы, Скэнлон, до сих пор живут в каменном веке. Мне пришлось потрудиться сверхурочно, чтобы откупиться от них. Эта девка мне дорого обошлась.
— Кто-то тогда пытался убить Тикорнелли, это, часом, не ты?
Хэмил облокотился на стол.
— Почитай мое досье, Скэнлон. Я грабитель и любовник, я никогда не был мокрушником. Я никогда не пытался убить ни Тикорнелли, ни кого другого. — Хэмил помахал пальцем. — Стоило тебе почитать тогдашние рапорты, и ты бы увидел, что между макаронниками шла война. Тикорнелли пытались убить его же соотечественники.
— Где ты был, когда убивали Галлахера и старуху?
Хэмил подавил улыбку.
— У меня самое лучшее алиби в мире. Я в это время отмечался в своем участке. Можешь проверить.
— Ты работаешь в Гринпойнт, Эдди. Почему же ты живешь в Манхэттене, да еще под чужим именем?
— Люди моей профессии стараются не светиться, лейтенант.
Скэнлон поднялся со стула.
— Так мы договорились?
— Да, Эдди, мы договорились.
В комнате детективов 7-го участка кипела жизнь. Детективы сидели у телефонов, отвечая на вопросы начальников, желающих знать, кто, где, когда и почему арестовал Эдди Хэмила. Начальник участка стоял в приемной, сдерживая толпу репортеров. Детективы 93-го участка оформляли арест Хэмила.
Скэнлону не терпелось уйти отсюда и продолжить расследование, но он знал, что придется сидеть в 7-м участке до тех пор, пока не будут выправлены все бумаги и сделаны все доклады. По традиции, детективы, производившие задержание, сами заполняли все официальные документы.
Скэнлон позвонил комиссару полиции из кабинета начальника участка, пересказал разговор с Хэмилом и повторил, что, по его мнению, они напрасно теряют время и силы. Комиссар согласился, но приказал Скэнлону продолжать. Ему нужно было время, чтобы отделаться от газетчиков.
Скэнлон вышел из кабинета и подошел к Хиггинс.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, Лу.
— Подай рапорт о предоставлении отпуска по ранению при исполнении служебных обязанностей.