Она выронила ручку и подняла на него глаза.
— Я не хочу с этим связываться, Лу. Придется брать показания очевидцев, проходить всех врачей, заполнять уйму формуляров, давать объяснения дежурному капитану. Я себя неплохо чувствую.
Наклонившись над нею, Скэнлон положил руку на пишущую машинку и сказал:
— Мэгги, если нынче вечером у тебя начнется кровоизлияние, будет поздно подавать какие-либо рапорты. Сделай мне одолжение и подай его тотчас же.
— Ну, Лу…
— Займись этим прямо сейчас, Мэгги, — шепнул он ей на ухо. Прикрыв ладонью телефонную трубку, Колон заорал:
— Лу, к телефону. Какая-то баба.
— Как ее звать? — крикнул в ответ Лью Броуди.
— Да не тебя, — отмахнулся Колон. — Лейтенант! Голос Линды Циммерман звучал напряженно.
— В новостях сказали о подозреваемом. Это правда?
— Это не телефонный разговор. Где вы сейчас?
Горничная провела Скэнлона в гостиную квартиры на Саттон-Плейс. Окна выходили на реку.
Линда Циммерман полулежала на софе, ее левая рука висела как плеть. Небрежно заколотые волосы, лицо без всякой косметики, лишь совсем немного туши на ресницах. На ней были джинсы и мешковатая футболка. Она встретила Скэнлона усталым взглядом.
— С вами все в порядке? — спросил он, присаживаясь на софу.
— Задержанный вами человек и есть убийца моей семьи?
— Нет, Линда. Мы задержали его по другому делу. Пресса разнюхала об этом и все перепутала.
Она сжала кулаки и вздохнула. Ее начало трясти.
Скэнлона тронул ее вид.
— Поверьте, мы делаем все возможное.
— Конечно, — ответила она с изрядной долей недоверия.
— Я пытался связаться с вами. Чья это квартира?
— Моей тетки, сестры моего отца. Вы не сможете ее допросить. Ее нет дома. Она договаривается о кремации тел брата и его жены.
Скэнлон уловил благоухание ее духов. От Линды пахло экзотическими фруктами. Он вспомнил их первую встречу в квартире Стэнли Циммермана. Тогда на ней была шляпа с широкими полями и черные кружевные перчатки, она сидела в роскошном кресле в стиле королевы Анны, скрестив стройные ноги. Казалось, это было на какой-то другой планете целую вечность назад.
— Как ваша племянница?
— У нее все замечательно, хотите взглянуть? — Она поднялась и протянула ему руку. — Пойдемте, я провожу вас к ней.
Ее неестественно возбужденный голос насторожил Скэнлона. Линда провела его через красивую прихожую к винтовой лестнице. Быстро поднявшись, она открыла одну из дверей на втором этаже и, показав рукой куда-то в комнату, проговорила:
— Вот моя племянница, лейтенант. Андреа, детка, этот милый дядя хочет поговорить с тобой. Когда…
Линда прислонилась к притолоке и зарыдала.
Скэнлон заглянул в комнату.
Андреа Циммерман, когда-то очаровательная девчушка с большущими глазами и милой улыбкой, теперь неподвижно лежала на большой кровати. Ее пустые глаза были устремлены в черную дыру времени. Скэнлон сжал кулаки, ногти впились в ладони. Его глаза наполнились слезами. Он тихо вышел из комнаты и, обняв Линду за плечи, повел вниз.
Упав на софу, она произнесла:
— Я думала, у меня больше не осталось слез.
— Что говорят врачи? — тихо спросил Скэнлон, садясь рядом.
— В лучшем случае со временем ей полегчает. Но, по правде сказать, они ничего не знают. Уклончиво говорят, что, мол, очнется когда-нибудь. Иногда ее взгляд делается осмысленным и она как будто узнает меня.
— У вас есть какие-нибудь планы?
— Я взяла отпуск. Пока мы будем жить здесь. Если Андреа очнется, я хочу быть с ней.
— Вы позволите мне просмотреть личные бумаги вашей матери и брата?
— Лейтенант Фейбл просил о том же, и вам я отвечу, как и ему: нет! За последние дни я видела столько полицейских, что мне на всю жизнь хватит. Я не хочу, чтобы кто-то совал нос в личные дела моей семьи. А особенно я не хочу полицейской охраны.
«Везде молчание», — подумал Скэнлон.
— Сейчас, когда прошло какое-то время, вы не вспомнили, был ли Галлахер связан с вашей семьей?
— Нет, никакой связи нет. Ваш лейтенант просто нес торт для Андреа.
— И все?
— Моя мать не говорила о Галлахере двадцать четыре часа в сутки. — Линда подняла глаза. — Что будет с убийцами, если вы их поймаете? Их посадят на электрический стул?
— Нет, Линда. В нашем штате не существует такой меры наказания. Если их осудят и отклонят их прошения о помиловании, максимум, что им грозит — по двадцать пять лет за каждое убийство, — объяснил Скэнлон. — Вполне вероятно, что им дадут просто двадцать пять лет, и они смогут условно освободиться лет через пятнадцать.