Сердце Мэгги забилось сильнее. Она лизнула ему лицо. Скотт открыл глаза.
— Мэгги.
Она насторожилась, ожидая команды и желая ее.
Скотт посмотрел в сторону большого помещения за дверью.
— Взять!
Мэгги без колебаний перепрыгнула Скотта и устремилась за мужчиной. Искать его было легко — по запаху свежей крови. Она приблизилась к нему в считаные секунды. Промчалась по складу, выскочила на солнце и увидела, что человек, ранивший Скотта, идет к машине. Увидев ее, он поднял пистолет. Мэгги знала, что это акт агрессии, но дальше этого не понимала. Но агрессия усилила ее ярость.
Она метила ему в горло. Она должна его взять. Мэгги прыгнула, открыв пасть, со священным гневом в сердце.
Она увидела вспышку.
Три медсестры сказали ей, что в комнате для посетителей полно полицейских. И призвали опасаться мерзкого сержанта, хмурого и крикливого. Набросится на вас, как собака, сказали они.
Эмме было скорее любопытно, чем страшно. Она почти двадцать лет проработала старшей медсестрой и ничего не боялась.
Она открыла дверь в комнату для посетителей.
Эмма и раньше видела такие вещи, когда привозили полицейских, и это зрелище неизменно трогало ее. По всей комнате — темно-синяя форма. Полицейские-мужчины, полицейские-женщины, полицейские в штатском, с жетонами, прикрепленными к брючному поясу.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — Голос прогремел на всю комнату.
Эмма резко повернулась и подумала: ага, вот и он. Сквозь толпу шел высокий сержант в форме. На голове лысина, окаймленная венчиком полуседых волос, на лице самая отвратительная и мрачная гримаса.
Эмма подняла руку, призывая его остановиться, но он пер вперед, пока не уперся грудью ей в руку. И насупился еще сильнее.
— Я сержант Доминик Леланд, и офицер Джеймс из моего подразделения. Как себя чувствует мой подчиненный?
Эмма посмотрела ему в глаза и сказала негромко:
— Шаг назад.
— Черт побери, если я отступлю здесь…
— Один. Шаг. Назад.
Леланд его сделал.
— Когда выйдет хирург, он расскажет подробнее, а я могу сказать, что он хорошо перенес операцию. Несколько минут назад он очнулся. Сейчас опять спит. Это нормально.
По комнате пробежал ропот.
— Он в порядке? — спросил Леланд.
— Да, он должен пойти на поправку.
Сержант с облегчением вздохнул.
— Спасибо. — Он посмотрел на ее значок. — Спасибо, сестра Уилсон. Спасибо, что помогаете ему.
— А Мэгги здесь? — спросила она.
— Офицер Джеймс служит во взводе К-9. Мэгги — это его полицейская собака.
Эмма не ожидала, что Мэгги окажется собакой, но это растрогало ее еще больше.
— Когда он очнулся, он спросил, что с Мэгги.
Сержант смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Глаза его наполнились слезами, и он усиленно моргал, чтобы скрыть это.
— Он спрашивал о своей собаке?
— Да, сержант. Я была рядом с ним. Он сказал: «А что с Мэгги?» Больше он ничего не сказал. Что ему ответить, когда он проснется?
Леланд вытер глаза.
— Скажите ему, что Мэгги жива и что сержант Леланд присмотрит за ней и возьмет к себе, пока он не вернется.
— Обязательно передам, сержант. И, как я уже сказала, скоро к вам выйдет хирург. Не волнуйтесь, пожалуйста. — И Эмма повернулась было к дверям, но Леланд ее удержал.
— Сестра Уилсон, подождите. — Глаза Леланда опять наполнились слезами. — Передайте ему, что я буду и впредь притворяться, что не замечаю, как собака хромает. Пожалуйста, передайте. Он поймет.
Эмма не стала просить объяснений.
— Передам, сержант, — сказала она и скрылась за дверью, думая о том, как ошибались медсестры насчет хмурого сержанта. Такой нежный, если не смотреть на злобную гримасу. Только лает, но не кусает.
Скотт медленно бежал по тренировочному полю взвода К-9. После второго ранения бок болел еще сильнее, чем после первого. Дома у него был целый флакон болеутоляющего, он говорил себе, что нечего упрямиться и надо его принимать, но не принимал. Леланд насупился, когда Скотт подбежал к нему и остановился.
— Я вижу, моей собаке помогли уколы. Она почти два месяца не хромает.
— Это моя собака, а не ваша.
Леланд фыркнул, насупленность сменилась улыбкой.
— Черт побери, что ты такое говоришь! Все эти выдающиеся животные — мои собаки.