Они выехали на приморское шоссе и направились к востоку. Море было гладкое, свинцово-серое, вдоль горизонта тянулись грузовые суда.
– Словом, если Сигбрит мертва, тело искать можно в сотне мест. А если она села в машину к Фольке или еще к кому-нибудь, то скорее всего ее надо искать за пределами участка. Тут уже вариантов будет тысяча.
Поселки следовали один за другим: Беддинге, Скатехольм. Рыбачьи поселки, отчасти превращенные в курорты, но со вкусом. Никаких высотных зданий и роскошных отелей.
– Скатехольм – здесь конец моего участка, – доложил Рад. – Дальше начинается участок Истад. Доедем до Аббекоса. А это – Дюбек. Грязь, болото. Самый неприятный участок на всем берегу. Может, она лежит тут в трясине… Ну вот и Аббекос.
Рад сбавил скорость.
– Да, вот здесь она и жила, та лапушка, которая научила меня трезво смотреть на женщин. Хочешь на гавань поглядеть?
Мартин Бек молча кивнул.
Они вышли из машины и сели каждый на свою сваю. Над молом кричали чайки.
Зеленый «фиат» остановился в двадцати метрах. Его пассажиры остались сидеть в машине.
– Знакомые? – спросил Мартин Бек.
– Нет. Молодежь… Если им что надо, подошли бы, поговорили. Не скучно им так сидеть и таращиться…
Мартин Бек молчал. Он становился все старше, журналисты – все моложе. С каждым годом контакт все хуже.
– Так почему тебя интересовало мое отношение к женщинам? – спросил Рад.
– Сдается мне, что нам очень мало известно о Сигбрит Морд. Мы знаем, как она выглядела, где работала, знаем, что держалась скромно. Разведена, бездетна. Вот почти и все. А ты задумывался над тем, что она была в том возрасте, когда многими женщинами овладевает отчаяние? Особенно если нет детей, нет родных, нет никаких интересов… Считают себя полными неудачницами, в том числе в личной жизни. И часто совершают глупости. Идут на необдуманные связи.
– Благодарю за лекцию, – сказал Рад.
Поднял с земли дощечку и швырнул в воду. Пес тотчас прыгнул в море.
– Молодец, – вздохнул Рад. – Теперь он мне совсем загадит заднее сиденье. Значит, ты хочешь сказать, что у Сигбрит была тайная любовь или что-то в этом роде.
– Во всяком случае, не исключено.
Рад наклонил голову и ухмыльнулся.
– Никак не укладывается все это в голове. У тебя есть какие-нибудь планы? Или я не должен спрашивать?
– Дождусь, когда приедет Леннарт. Потом стоит потолковать просто так с Фольке Бенгтссоном и Бертилем Мордом.
– Можешь на меня рассчитывать.
– Я так и думал.
Рад рассмеялся. Потом встал, подошел к зеленому «фиату», постучал в стекло. Водитель, молодой человек с рыжей бородой, опустил его и посмотрел вопросительно на Рада.
– Мы возвращаемся в Андерслёв, – сказал Рад. – Но я поеду через Чельсторп, надо у брата яиц взять. Газета сэкономит деньги, если вы поедете через Шиварп.
«Фиат» последовал за ними и ждал, пока Рад ходил за яйцами.
– Сразу видно, не верят они полицейским, – заметил Рад.
Сверх того в этот день, пятницу, второго ноября, ничего особенного не произошло.
Мартин Бек нанес положенный визит в Треллеборг, посетил полицмейстера и комиссара полиции, возглавлявшего местный уголовный розыск. Позавидовал полицмейстеру: окна его кабинета смотрели на гавань.
Ничего нового, по существу, он не услышал.
Вечером позвонил Колльберг, сообщил, что ему осточертела машина и он собирается переночевать в Векшё. Потом спросил:
– Ну а что там у тебя в Андерсторпе?
– В Андерслёве. Здесь очень славно, только газетчики уже на хвост сели.
– Надень форму для внушительности.
– Заткнись, – ответил Мартин Бек.
Завтра праздник. День всех святых. Взять да испортить кому-нибудь праздник… Скажем, Монссону в Мальмё.
V
– Всяких хамов повидал я на своем веку, – сказал Пер Монссон. – Но таких, как Бертиль Морд, надо поискать.
Они сидели на балконе в доме Монссона на Регементсгатан и наслаждались жизнью.
Мартин Бек приехал в Мальмё на автобусе. Он попытался расспросить водителя, но без особого успеха. Другой шофер сидел за рулем в тот злополучный день.
Монссон был рослый добродушный мужчина, он отличался спокойным нравом и редко прибегал к сильным выражениям. Но тут и он не выдержал:
– Нет, правда, хулиган какой-то.
– С капитанами это бывает, – сказал Мартин Бек. – Они часто очень одиноки, а если у такого человека к тому же деспотические замашки, он легко становится наглым и самовластным. Или, как ты выразился, хамом.
– Чем он теперь занимается?
– Владелец пивнушки в Лимхамне. Ты ведь знаешь его биографию? Доконал себе печень спиртным то ли в Эквадоре, то ли в Венесуэле. Лежал в больнице. Теперь врачи не разрешают ему снова выйти в плавание. Обосновался дома в Андерслёве, но из этого ничего хорошего не вышло. Пил, колотил жену. Она подала на развод. Он был против. Но развод ей дали. Без всяких.