– Нет, – ответил Оке Буман. – Приехал, чтобы попробовать взять у вас интервью. Я живу в Треллеборге. Работаю в «ТА». Это мой материал на первой полосе вы только что читали.
– Ты же совсем по другим темам специализировался, – заметил Колльберг.
– Верно. Да только в провинциальной газете приходится быть мастером на все руки. Мне еще повезло, что устроился на работу. Мой опекун помог.
– Давно ты в этой газете? – спросил Мартин Бек.
– Уже полтора года. Мне шесть лет дали – помните небось. Непредумышленное убийство. Три года отсидел, остальные сбросили и выпустили условно. Первое время на воле я себя жутко чувствовал. Чуть не хуже, чем в тюрьме, а там ведь ой как не сладко. Я не знал, куда деться. Главное было – держаться подальше от Стокгольма. В конце концов взяли меня в авторемонтную мастерскую в Треллеборге. И назначили опекуна – мировая баба. Она уговорила меня, чтобы я снова начал писать. Вот и попал в газету. Только главный редактор да еще два-три человека в городе знают… В общем, мне чертовски повезло.
По лицу его нельзя было сказать, что он очень счастлив.
Принесли кофе; некоторое время царило молчание.
Журналист посасывал трубку, нерешительно глядя на Мартина Бека.
– Меня ведь газета прислала, чтобы я расспросил вас об этом исчезновении, – сказал он извиняющимся тоном. – А я тут сижу и все про свои дела говорю.
– Да нам ведь в общем-то и нечего добавить к тому, что ты уже написал, – ответил Мартин Бек. – Ты ведь беседовал с Херрготтом Радом?
– Говорил, конечно, – подтвердил Оке Буман. – Но если вы оба сюда явились, значит, что-то подозреваете. Только по-честному – вы допускаете, что Фольке Бенгтссон убил ее?
– Мы пока ничего не допускаем. С Бенгтссоном даже и не говорили еще. Нам известно только одно: что Сигбрит Морд с семнадцатого октября не бывала дома и никто, похоже, не знает, где она.
– Но ведь вы читали «Вечерку».
– За их догадки мы не отвечаем, – сказал Колльберг. – А вот твоя газета производит вполне пристойное впечатление.
– Мы думаем вскоре созвать пресс-конференцию, – объяснил Мартин Бек. – Сейчас в этом нет смысла, нам просто нечего сказать. Но если ты наберешься терпения, я позвоню и скажу, как только выяснится что-нибудь новое. Идет?
– Идет, – ответил Оке Буман.
У Мартина Бека и Колльберга было такое чувство, словно они перед ним в долгу. И они сами не смогли бы объяснить почему.
Мартин Бек снова и снова вспоминал руки Бертиля Морда, и после ленча ему вдруг пришло в голову съездить в Треллеборг и послать по телексу запрос в Париж, в «Интерпол», по поводу этого Морда.
Большинство людей, в том числе многие сотрудники полиции, считают «Интерпол» никчемной организацией. Дескать, она тяжела на подъем, сплошная бюрократия, а в общем одна только видимость.
В данном случае эта характеристика себя не оправдала. Ответ пришел через шесть часов. Бек и Колльберг устроились в доме у Рада.
Полиция Тринидада-Тобаго сообщала, что Бертиль Морд был задержан шестого февраля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года за убийство смазчика, бразильца по национальности. В тот же день полиция рассмотрела его дело и нашла Бертиля Морда виновным в нарушении общественного порядка, а также в «джастифайэбл хомисайд»[2], что в Тринидаде-Тобаго считалось ненаказуемым. За нарушение общественного порядка его присудили к штрафу в размере четырех фунтов. Смазчик пристал к женщине, находившейся в обществе Морда, и, следовательно, сам был виноват в том, что произошло. Морд покинул страну уже на следующий день.
– Пятьдесят крон, – сказал Колльберг. – Не так уж дорого за то, чтобы отправить на тот свет человека.
– Джастифайэбл хомисайд, – произнес Рад. – Это как же по-нашему будет? Шведский закон предусматривает право на самозащиту… Но как же все-таки перевести?
– Непереводимая формулировка, – сказал Мартин Бек.
– Несуществующее понятие, – подхватил Колльберг.
– Ну нет, – рассмеялся Рад. – В Штатах оно очень даже существует. Стоит полиции кого-нибудь убить – джастифайэбл хомисайд! Дословно – оправданное убийство. Там без этого дня не проходит.
Наступила мертвая тишина.
Колльберг с отвращением отодвинул тарелку с недоеденным бутербродом.
Потом он жадно глотнул пива и вытер рот рукой.
– Так на чем мы остановились? У Морда тухлое алиби, а то и вовсе никакого. И он известный буян. А как с мотивами?
– Ревность, – сказал Мартин Бек.
– К кому ревновать?
– Бертиль Морд способен ревновать к коту, – заметил Рад и несмело усмехнулся. – Потому они и не держали кота.