В то время Гюннарссон носил бороду, стригся коротко и был куда тучнее.
- Садись, - пригласил Мартин Бек, убирая со стула газету.
- Спасибо. - Оке сел.
- А ты изменился, - сказал Кольберг. - И вес сбросил.
- Я не старался. А вообще-то нарочно изменил внешность. И не так уж плохо, если вы не узнали меня сразу.
- Почему "Буман"? - спросил Кольберг.
- Девичья фамилия матери. Самое простое. И теперь я так привык, что старую свою фамилию почти и не вспоминаю. Буду вам признателен, если вы тоже её забудете.
- Ладно, Буман, - сказал Кольберг.
- Что ты делаешь в Андерслёве? - спросил Бек. - Ты здесь живешь?
- Нет, - ответил Оке Буман. - Приехал, чтобы попробовать взять у вас интервью. Я живу в Треллеборге. Работаю в "ТА". Это мой материал на первой полосе вы только что читали.
- Ты же совсем по другим темам специализировался, - заметил Кольберг.
- Верно. Да только в провинциальной газете приходится быть мастером на все руки. Мне еще повезло, что устроился на работу. Мой опекун помог.
- Давно ты в этой газете? - спросил Мартин Бек.
- Уже полтора года. Мне шесть лет дали - помните небось. Непредумышленное убийство. Три года отсидел, остальные сбросили и выпустили условно. Первое время на воле я себя жутко чувствовал. Чуть не хуже, чем в тюрьме, а там ведь ой как не сладко. Я не знал, куда деться. Главное было держаться подальше от Стокгольма. В конце концов взяли меня в авторемонтную мастерскую в Треллеборге. И назначили опекуна - мировая баба. Она уговорила меня, чтобы я снова начал писать. Вот и попал в газету. Только главный редактор да еще два-три человека в городе знают... В общем, мне чертовски повезло.
По лицу его нельзя было сказать, что он очень счастлив.
Принесли кофе, некоторое время царило молчание.
Журналист посасывал трубку, нерешительно глядя на Мартина Бека.
- Меня ведь газета прислала, чтобы я расспросил вас об этом исчезновении, - сказал он извиняющимся тоном. - А я тут сижу и все про свои дела говорю.
- Да нам ведь в общем-то и нечего добавить к тому, что ты уже написал, - ответил Мартин Бек. - Ты ведь беседовал с Херрготтом Радом?
- Говорил, конечно, - подтвердил Оке Буман. - Но если вы оба сюда явились, значит, что-то подозреваете. Только по-честному - вы допускаете, что Фольке Бенгтссон убил её?
- Мы пока ничего не допускаем. С Бенгтссоном даже и не говорили еще. Нам известно только одно: что Сигбрит Морд с семнадцатого октября не бывала дома и никто, похоже, не знает, где она.
- Но ведь вы читали "Вечерку".
- За их догадки мы не отвечаем, - сказал Кольберг. - А вот твоя газета производит вполне пристойное впечатление.
- Мы думаем вскоре созвать пресс-конференцию, - объяснил Мартин Бек. Сейчас в этом нет смысла, нам просто нечего сказать. Но если ты наберешься терпения, я позвоню и скажу, как только выяснится что-нибудь новое. Идет?
- Идет, - ответил Оке Буман.
У Мартина Бека и Кольберга было такое чувство, словно они перед ним в долгу. И они сами не смогли бы объяснить почему.
Мартин Бек снова и снова вспоминал руки Бертиля Морда, и после ленча ему вдруг пришло в голову съездить в Треллеборг и послать по телексу запрос в Париж, в "Интерпол", по поводу этого Морда.
Большинство людей, в том числе многие сотрудники полиции, считают "Интерпол" никчемной организацией. Дескать, она тяжела на подъем, сплошная бюрократия, а в общем одна только видимость.
В данном случае эта характеристика себя не оправдала. Ответ пришел через шесть часов. Бек и Кольберг устроились в доме у Рада.
Полиция Тринидада-Тобаго сообщала, что Бертиль Морд был задержан шестого февраля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года за убийство смазчика, бразильца по национальности. В тот же день полиция рассмотрела его дело и нашла Бертиля Морда виновным в нарушении общественного порядка, а также в "джастифайэбл хомисайд", что в Тринидаде-Тобаго считалось ненаказуемым. За нарушение общественного порядка его присудили к штрафу в размере четырех фунтов. Смазчик пристал к женщине, находившейся в обществе Морда, и, следовательно, сам был виноват в том, что произошло. Морд покинул страну уже на следующий день.
- Пятьдесят крон, - сказал Кольберг. - Не так уж дорого за то, чтобы отправить на тот свет человека.
- Джастифайэбл хомисайд, - произнес Рад. - Это как же по-нашему будет? Шведский закон предусматривает право на самозащиту... Но как же все-таки перевести?
- Непереводимая формулировка, - сказал Мартин Бек.
- Несуществующее понятие, - подхватил Кольберг.
- Ну нет, - рассмеялся Рад. - В Штатах оно очень даже существует. Стоит полиции кого-нибудь убить - джастифайэбл хомисайд! Дословно оправданное убийство. Там без этого дня не проходит.
Наступила мертвая тишина.
Кольберг с отвращением отодвинул тарелку с недоеденным бутербродом.
Потом он жадно глотнул пива и вытер рот рукой.
- Так на чем мы остановились? У Морда тухлое алиби, а то и вовсе никакого. А он известный буян. А как с мотивами?
- Ревность, - сказал Мартин Бек.
- К кому ревновать?
- Бертиль Морд способен ревновать к коту, - заметил Рад и несмело усмехнулся. - Потому они и не держали кота.
- Не густо, - сказал Кольберг. - Перейдем к Фольке. У Фольке Бенгтссона нет никакого алиби и есть судимость за убийство. Но есть ли у него мотивы?
- Он ненормальный - чем не мотив, - сказал Рад.
- Если говорить об убийстве Розеанны Макгроу, - возразил Мартин Бек, то там был мотив. Правда, достаточно сложный.
- Чепуха, Мартин, - вмешался Кольберг. - Есть одна вещь, о которой мы с тобой никогда не говорили, но я об этом думал много раз. Ты убежден, что Фольке Бенгтссон был виновен в убийстве... Я тоже в этом убежден... А доказательства? Конечно, он тебе признался - после того как мы подстроили ему провокацию, а я сломал ему руку. На суде-то он отпирался. Что же было доказано? Только то, что он пытался изнасиловать или, возможно, - повторяю: возможно! - убить сотрудницу полиции, которой мы поручили заманить и соблазнить его и которая была почти раздета, когда он пришел к ней на квартиру. И вот тебе мое мнение: в правовом государстве Фольке Бенгтссон не был бы осужден за убийство Розеанны Макгроу. Доказательства слишком слабы. Не говоря уже о том, что у него психика не в порядке, а его вместо больницы заперли в тюрьму.
- Как бы то ни было, завтра надо допросить Фольке Бенгтссона, - сказал Мартин Бек, уходя от неприятной темы.
- Да, - согласился Рад. - Пора уже.
- По-моему, надо еще устроить и пресс-конференцию, - заметил Кольберг. - Хоть и противно.
Мартин Бек мрачно кивнул.
По лицу Рада было видно, что он предвкушает интересный, даже увлекательный день.
Мартин Бек и Кольберг смотрели на дело иначе.
* * *
Это была роскошная процессия. Ровно в час дня шестого ноября тысяча девятьсот семьдесят третьего года они вышли из андерслёвского полицейского участка; впереди выступал нижний чин в форме. Следом за Мартином Беком шагал Кольберг, сопровождаемый по пятам псом Тимми. Замыкал шествие Рад, как всегда в зеленых резиновых сапогах и охотничьей шляпе, сдвинутой на затылок; рука его держала туго натянутый поводок.
Кольберг и Мартин Бек сели в патрульную машину, а Рад затолкал своего пса в томатную "аскону" и сел за руль, чтобы возглавить выезд.
В кортеже не хватало только одной машины - зеленого "зингера" Оке Бумана. Объяснялось это очень просто. Верный вчерашнему обещанию, Кольберг позвонил в Треллеборг и заранее известил Бумана, что намечено на этот день.