Особенно не любил он разговаривать с Мартином Беком, который с годами завоевал очень уж большой авторитет.
К тому же начальник Центрального полицейского управления страдал манией преследования в тяжелой форме. Уже давно он внушал себе, что растущая непопулярность полиции - следствие нелюбви определенных элементов к нему лично. Причем считал: такие элементы засели и в его собственном ведомстве.
- Ты арестовал убийцу?
- Нет.
- Ты хочешь, чтобы полиция стала посмешищем?
"Стала?" - подумал Бек.
- Дело поручено нашим лучшим сотрудникам. И никакого движения. Убийца разгуливает на свободе, дает интервью, а полиция лебезит перед ним. В газетах есть снимок места, где захоронен труп.
Все свои сведения о деле Мальм почерпнул в вечерних газетах, все познания о практике полицейского следствия - из кинофильмов.
Мартин Бек услышал в трубке какой-то хриплый шепот.
- А? - заговорил Мальм. - Да-да. Учти, управление считает, что сделало все от него зависящее. Мы считаем тебя нашим самым искусным следователем после Герберта Сёдерстрёма.
- Герберта Сёдерстрёма?
- Ну да, а как правильно?
Мальм, очевидно, подразумевал Гарри Сёдермана, пресловутого шведского криминолога, который под конец жизни был начальником полиции в Танжере, а в годы второй мировой войны однажды вызвался застрелить Гитлера.
Снова какой-то шепот, Мальм тихо кому-то ответил, потом громко сказал в трубку:
- Полицию поднимут на смех. Убийца рассказывает газетчикам свою биографию. Скоро он напишет книгу о том, как обманул отдел по расследованию убийств. У нас и без того хватает неприятностей.
Что правда, то правда - у полиции хватало неприятностей.
Трудности начались около шестьдесят пятого года, когда полиция была подчинена государственным властям. И постепенно развилось государство в государстве, ненавистное для граждан. Недавние исследования показали, что отношение полицейских к гражданам становилось все более нетерпимым и реакционным.
Полиция получила власть, какой не располагала за всю историю страны. И обходилась государству дороже, чем полиция любой иной страны.
И все равно преступность росла, насилие принимало все более широкий размах. В Центральном полицейском управлении явно не отдавали себе отчета в весьма простой истине: насилие рождает насилие, и зачинщиком фактически выступила полиция.
- Ты слушаешь? - спросил Мальм.
- Слушаю, слушаю.
- Так вот, разыщи этого Бенгтссона и арестуй его.
- У нас нет никаких доказательств.
- Доказательства найдутся.
- Я в этом не так уж уверен, - ответил Мартин Бек.
- Если не считать прошлогоднюю неудачу на Бергсгатан, у тебя превосходный процент раскрытых преступлений. И дело ведь яснее ясного.
- Он что, смеется?
Голос начальника донесся вполне отчетливо. Очевидно, стоявший за спиной Мальма сановник начал терять терпение. С ним это нередко случалось.
- Ты смеешься? - спросил Мальм.
- Что ты, что ты. Это на линии какие-то шумы. Может быть, твои разговоры подслушивают?
Еще один щекотливый предмет, которого не следовало касаться.
И Мальм реагировал надлежащим образом:
- Сейчас не время для шуток. Пора наносить удар. Немедленно.
Мартин Бек промолчал, тогда Мальм продолжил уже не так воинственно:
- Ты ведь знаешь, если тебе нужны подкрепления, за нами дело не станет. Новый принцип концентрации сил предусматривает...
Мартин Бек знал, что предусматривал принцип концентрации. А именно: меньше чем за час в поселок могут нагрянуть три полицейских автобуса. Принцип концентрации предусматривал также автоматы, снайперов, бомбы со слезоточивым газом, вертолеты, бронированные щиты.
- Нет, - сказал он, - подкрепления мне совсем не нужны.
- Можно исходить из того, что ты задержишь его сегодня же?
- Нет, я не собираюсь его задерживать.
Снова неразборчивые переговоры. Наконец Мальм произнес:
- Ты отдаешь себе отчет в том, что мы можем прибегнуть к другим средствам?
Мартин Бек не ответил.
- Если ты будешь артачиться... - добавил Мальм.
Мартин Бек слишком хорошо представлял себе, что будет предпринято. Достаточно начальнику ЦПУ позвонить главному прокурору. И даже не обязательно говорить самому, можно поручить это Мальму.
- Я считаю, что сейчас нет оснований задерживать Бенгтссона, настаивал Мартин Бек.
- Мы должны положить конец газетной писанине.
- С доказательствами жидковато.
- Похоже, нам все-таки придется тебя поторопить.
- Лучше не надо.
В стокгольмском кабинете кто-то хлопнул дверью. Телефон донес этот звук до Мартина Бека.
- Не я решаю, - виновато сказал Мальм. - Тебе же лучше будет, если ты позаботишься о задержании Бенгтссона.
- Я не собираюсь этого делать.
- Что ж, пеняй на себя, - небрежно произнес Мальм. - А что касается доказательств, уверен, ты не подкачаешь. Желаю успеха.
- Взаимно, - сказал Мартин Бек.
И на этом разговор окончился.
Не прошло и получаса после разговора Мартина Бека с Мальмом, как поступило распоряжение: немедленно задержать Фольке Бенгтссона.
Сумерки, маленький домик, дощатый курятник, гараж из рифленого железа. И хозяин дома, который невозмутимо забрасывал компост ботвой.
Фольке Бенгтссон был одет точно так же, как в прошлый раз.
Их появление его не удивило, не испугало, не встревожило и не возмутило.
- Привет, Фольке, - поздоровался Рад.
- Здорово, - отозвался Фольке Бенгтссон.
- Придется тебе ехать с нами. Время пришло. Но торопиться некуда. Можешь переодеться, если хочешь, и собрать вещи. Что там тебе потребуется... Можешь взять у меня сумку если надо.
- Спасибо, у меня есть портфель.
Рад помолчал и добавил:
- Нет, ты, правда, не спеши. Мы с Мартином пока посидим поиграем в ножницы-кулек-камень.
Мартин Бек не знал этой благородной игры, для которой не требуется никаких подсобных средств.
Обучение заняло полторы минуты.
Два растопыренных пальца - ножницы. Открытая ладонь - кулек. Сжатый кулак - камень. Ножницы разрезают кулек. Кулек накрывает камень. Камень ломает ножницы.
- Одиннадцать - три, - объявил через некоторое время Рад. - У тебя слишком быстрая реакция. Оттого и проигрываешь. Надо показывать одновременно.
Наконец Фольке Бенгтссон собрался.
И на его лице впервые появилось что-то похожее на тревогу.
- Ты чем озабочен, Фольке? - спросил Рад.
- Рыбок надо кормить. И кур тоже. Чистить аквариум.
- Будет сделано, - заверил Рад. - Честное слово.
Смущенно улыбнулся и добавил:
- Наверно, ты расстроишься, но все равно скажу. Завтра утром сюда придут люди, будут копать в саду.
- Это зачем?
- Труп искать...
- Астры жаль, - лаконично заметил Фольке Бенгтссон.
- Постараемся не очень безобразничать. Ты не волнуйся.
- Допрашивать меня, наверно, будет комиссар?
- Да, - подтвердил Мартин Бек. - Но не сегодня. И завтра тоже вряд ли. Если только треллерборгскому управлению не к спеху. Думаю, что они подождут.
- Тьфу-тьфу, - сказал Рад. - А сейчас заедем сперва ко мне в Андерслёв. На чашку чаю и бутерброд. Или тебе что-нибудь посытнее хочется?
- Неплохо бы.
- Возьмем в магазине. Ты готов?
- Готов.
Что-то еще беспокоило Фольке Бенгтссона. Он сказал:
- А с яйцами как же?
- И это тоже беру на себя, - ответил Херрготт Рад. И добавил со смехом: - Честное слово.
- Ну и хорошо, - сказал Бенгтссон. - Хороший ты человек, Херрготт.
Судя по лицу Рада, он был приятно удивлен.
- Стараюсь.
На Фольке Бенгтссона нашла какая-то апатия.
Он запер наружную дверь и отдал ключ Раду.
- Пусть у тебя побудет. На случай, если дело затянется. И не забудь рыбок.