В конце концов Мартин Бек решил сам взяться за это дело, а Кольбергу пришла в голову блестящая мысль - нарядиться патрулями. Ведь Лимпан издалека распознавал полицейских в любом штатском одеянии, а на мундиры смотрел с презрительным равнодушием. Значит, в этом случае форма - лучшая маскировка. Так рассуждал Кольберг, и Мартин Бек, правда после некоторого колебания, согласился.
Ни тот, ни другой не рассчитывали на быстрый успех, тем приятнеё они были удивлены, когда Лимпан, решив, что слежка прекращена, сел на такси и отправился на Росюндавеген. Они не сомневались, что назревает что-то важное. Удалось бы взять с добычей, да еще с орудием убийства - уж тогда он не отвертится и задача их будет выполнена. Прошло полтора часа, как Лимпан вошел в дом через улицу.
- Что у тебя в кобуре? - неожиданно спросил Мартин Бек.
Кольберг расстегнул кобуру и протянул ему свое оружие. Игрушечный пистолет итальянского производства, очень похожий на настоящий и почти такой же тяжелый, как "вальтер" Мартина Бека, но стрелять из него можно было только пробками.
- Отличная штука, - сказал Мартин Бек. - Мечта мальчишки.
Все в управлении знали, что Леннарт Кольберг отказывается носить оружие. Большинство думало, что это связано с пацифистскими убеждениями, ведь Кольберг все время выступал за то, чтобы не брать с собой оружия на обычные дежурства.
Но это была только половина истины. Мало кто, кроме Мартина Бека, знал подлинную причину отказа Кольберга носить оружие.
Однажды Леннарт Кольберг застрелил человека. С тех пор прошло больше двадцати лет, но он не мог забыть тот случай и уже давно брал с собой оружие только на самые серьезные и опасные задания.
Случилось это в августе пятьдесят второго, Кольберг тогда служил во втором отделении района Сёдер в южной части Стокгольма. Поздно вечером был принят сигнал тревоги из тюрьмы Лонгхольмен - три вооруженных человека пытались вызволить одного заключенного, в перестрелке был ранен охранник. К тому времени, когда машина, в которой сидел Кольберг, подоспела к тюрьме, преступники, обратившись в бегство, уже успели разбить свою машину о мостовую ограду на Вестербрун, и одного из них схватили. Двое ускользнули в парк Лонгхольмен. Кольберг считался хорошим стрелком, и его отрядили вместе с другими окружать беглецов.
С пистолетом в руке он спустился к воде и пошел вдоль берега, удаляясь от фонарей на мосту. Он всматривался во тьму, прислушивался, наконец остановился на омываемой волнами плоской плите. Наклонился, окунул руку в ласковую, теплую воду, а когда выпрямился, прозвучал выстрел. Пуля задела его рукав, прежде чем шлепнулась в воду. Стрелявший укрылся где-то в кустах на темном склоне наверху. Кольберг бросился на землю и заполз в ближайший куст. Потом все так же ползком двинулся к скале, которая возвышалась над тем местом, откуда, как ему показалось, прозвучал выстрел. Добравшись до скалы, он и впрямь увидел человека на фоне светлого залива. До него было шагов двадцать пять, он стоял боком к Кольбергу, держа в руке пистолет, и медленно поворачивал голову то влево, то вправо. За ним крутой откос спадал к воде.
Кольберг тщательно прицелился ему в правую руку. В ту самую секунду, когда палец нажал спусковой крючок, кто-то выскочил из-за спины преступника, намереваясь схватить его за правую руку, ту самую, в которую целился Кольберг. И так же неожиданно он упал, покатился вниз по откосу. Кольберг не сразу понял, что произошло. Преступник бросился бежать. Кольберг выстрелил второй раз и попал ему в колено. Потом спустился на откос и посмотрел вниз.
У самой воды лежал человек, которого он убил. Молодой полицейский из одного отделения с ним.
Историю эту замяли. Но Кольберг так и не пришел в себя от шока. Вот почему он уже много лет носил вместо настоящего пистолета игрушечные.
Впрочем, ни Кольберг, ни Мартин Бек не думали об этом, сидя в патрульной машине и ожидая, когда покажется Лимпан.
С тех пор как Мартин Бек возглавил Отдел по расследованию убийств, ему вовсе не обязательно было заниматься такими делами, как наблюдение и слежка. И все же он нередко сам брался за подобные задания. Ему не хотелось совсем порывать с практической работой.
Мартин Бек не любил бюрократии, заседаний и начальника управления. Зато он очень любил Кольберга и не представлял себе, как будет работать без него. Кольберг уже давно поговаривал о том, что бросит полицейскую службу, и в последнеё время похоже было, что он готов вот-вот перейти от слов к делу. Мартин Бек знал, что Кольберг не разделяет господствующих в полиции взглядов и все больше воюет с собственной совестью.
...Половина десятого. Кондитерская закрылась, в окнах домов начали гаснуть огни.
Внезапно дверь подъезда отворилась, на тротуар вышел Лимпан. Руки в карманах, во рту сигарета.
- Ни портфеля, ни чемодана, - заметил Кольберг.
- А карманы на что, - ответил Мартин Бек. - Или все уже сплавил. Надо проверить, у кого он был.
Лимпан сделал последнюю затяжку и щелчком послал окурок в сторону. Затем поднял воротник, снова сунул руки в карманы и пошел через улицу к полицейской машине.
- Сюда идет, - сказал Мартин Бек. - Черт... Что будем делать? Возьмем его?
- Возьмем, - поддержал Кольберг.
Лимпан медленно приблизился, наклонился, заглянул внутрь, увидел Кольберга и засмеялся. Обошел машину сзади, открыл дверцу, у которой сидел Мартин Бек, и сложился пополам от хохота.
- Что, разжаловали вас все-таки? Или это маскировка?
Мартин Бек вздохнул и вышел на тротуар. Открыл заднюю дверцу.
- Давай, Линдберг, садись. Подвезем до Вестберга.
- Вот здорово, - добродушно отозвался Лимпан. - Оттуда домой рукой подать.
По пути в управление Лимпан успел рассказать, что навещал своего брата; его слова вскоре подтвердил высланный на Росюндавеген патруль. Ни оружия, ни денег, ни краденого имущества в квартире не обнаружили. При себе у Линдберга было двадцать семь крон.
Без четверти двенадцать пришла пора отпускать его.
Ничего, это можно пережить. Все равно Лимпан скоро попадется, уж так ему на роду написано.
А Мартину Беку и Кольбергу предстояло вскоре заняться совсем другими проблемами.
* * *
Вся страна бранила этот аэродром, и он того заслуживал. Правда, на полет от Арланды под Стокгольмом ушло только пятьдесят минут, но теперь самолет вот уже полтора часа кружил над крайним югом страны.
Лаконичное объяснение гласило: туман. Как и следовало ожидать. Местность, где расположили аэродром, предварительно выселив людей, была известна своими туманами. Сверх того, он помещался как раз на пути перелетных птиц И чрезмерно далеко от города. Заодно пострадал уголок природы, который следовало бы охранять законом.
В конце концов пилоту надоело кружить, и он решил садиться, невзирая на туман. Горстка бледных, покрытых испариной пассажиров добрела до здания вокзала.
Краска внутри - серая и шафраново-желтая - словно подчеркивала атмосферу коррупции и мошенничества.
Кто-то нагрел руки на сделке, добавил несколько миллионов на свои счета в швейцарских банках. Некто, столь высокопоставленный, что рядовые граждане со стыдом думали, сколь мизерно на самом деле их чисто формальное участие в шведской псевдодемократии, обреченной на скорый и полный крах.
Зал для пассажиров нельзя было даже назвать неуютным - он был чудовищным, угнетающим, рядом с ним самая пыльная автостанция показалась бы приветливой и гостеприимной.
Мартин Бек, кажется, целую вечность ждал свой чемоданчик, наконец получил его и вышел в осенний туман.
Никто не подошел к Мартину Беку, никто им не интересовался.