— Пап, да она же…
— Заткнись, ага?
— Ладно, товарищи Комоловы, я тут сам. — Никита шагнул в комнату. — Раз вам ни фига не интересно…
— Я ее просто посажу, — повторил Андрей.
— Пап, а мама с тобой, да? Вы помирились, да?
— Я же сказал, заткнуться! — рявкнул он.
— Нервы… — прокомментировал Никита и сообщил, что хозяйка пребывает в глубоком обмороке.
— Выкрутилась, значит, — понял Андрей и, встряхнув Степку, так что тот едва не вывалился из штанов, заорал: — Ну, живо, по порядку!
— Чего?!
— Рассказывай!
— То заткнуться, то рассказывать, — обиделся тот.
Комолов зажмурился, считая до десяти. Но сбился уже на раз.
— Чего ты тут делал?!
— Я? Где? Здесь?
Никита протиснулся между ними.
— Андрюха, у тебя стресс! Ты это… иди с Дашкой посиди…
— Сидеть будут другие! Господи, почему она баба?! Где ты это чмо оставил, а? Ну, суслика… Я хоть ему морду набью! И посажу тоже, за компанию.
На площадке происходило какое-то движение. Что-то громыхнуло — основательно, сотрясая весь подъезд. Никита сграбастал Степку, подальше от греха. То бишь от отца родного. И приоткрыл дверь.
— А вот и суслик, — обрадовался он.
Степка сдавленно хрюкнул. На ступеньках лежал тридцатипятилетний детина, обморочно хватая ртом воздух.
Андрей попытался пробиться к нему.
— Стой, погоди, успеешь, — затараторил Соловьев, захлопывая дверь обратно, — ты лучше мадам допроси. Плесни ей водички или там еще чего.
Комолов пригвоздил его убийственным взглядом.
— Ладно, тогда что? — Никита огляделся. — Чего тут торчать? Ты как вообще, пришел в себя? А ты, Степан Андреевич?
Степан Андреевич пробормотал, что ни фига не врубается, но чувствует себя нормально. Андрей же Борисович продолжал налево-направо стрелять глазами.
— Она что, так ненавидела Дашку? — предположил Никита, устав от напряженного переглядывания.
— Не знаю! И знать не хочу! Посажу, и все!
— Вы про тетю Фиму? — пискнул нерешительно Степка.
— Нет, что ты! Мы про Деву Марию речь ведем, — успокоил его отец, почесывая кулаки друг об друга. — Если ты сию секунду не объяснишь, какого черта здесь делал…
В подъезде снова подозрительно и оживленно зашумели.
— Пусти, я тебе говорю, скотина! — раздался Дашкин голос.
— Нет, ты сначала пообещай! Он же меня убьет, твой придурок!
Придурок, оттолкнув Никиту, оказался на площадке, где валялся Кирилл, вцепившись обеими руками в Дашкины джинсы.
— Андрей! Вы… Степка здесь? Степа!
Тот бочком протиснулся мимо отца.
— Мам, ну чего ты? Мам, ну не реви, а? Мам, ну, я не думал, мам…
Андрей отвесил-таки ему подзатыльник и рывком поднял Кирилла с пола.
— Вали отсюда, ага?
Дважды повторять не пришлось.
— Господа присяжные заседатели, — окликнул Никита, — лед, как говорится, тронулся. Серафима, как там бишь ее по батюшке, готова давать показания.
— Где эта сука? — завопила Дашка в ухо Степану, у которого от ее объятий хрустели позвонки.
— Пардон, сударыня, ошибочка вышла.
И Соловьев, захлопнув дверь перед ее носом, протрубил из квартиры:
— Я к вам попозже заеду. Расскажу последние подробности.
Андрей пнул дверь ногой и пожелал другу счастливо оставаться.
В машине Дашка все тискала и тискала Степана, а он смущенно отводил заплаканные глаза и мямлил чего-то себе под нос.
— Ты не гундось, — бросая в зеркало яростные взгляды, сказал Андрей, — все равно получишь. Ты на мать глянь! Засранец малолетний! Инквизитор, черти тебя дери!
— Андрюша, он похудел, да? Степ, ты так похудел! И вырос, по-моему, да?
— Ага, возмудел он и похужал! — огрызался Комолов, не желая разделять восторгов жены.
— Пап, ну чего? Я же не знал, пап.
— Степ, ну не слушай его, все прошло, все хорошо, и ладно. Плевать! Тебе срочно надо постричься, смотри, как зарос! И не слушай его! Забыли, и все! Как будто не было!
Андрей резко остановил машину и повернулся к семье.
— Не слушай, значит?! Даш, ты в своем уме? Парень сбегает из дома…
— Я не сбегал!
— Твоя подружка его держит в заложниках…
— Она не держала!
— Он у нас, по-моему, кретин настоящий! — выпалил Андрей, глядя Дашке в глаза.
Там, в глазах, вскипало море счастливых слез.
— Он весь в тебя, Андрюша.
— Она его встретила у самого дома. Перехватила в последний момент, можно сказать. Четкого плана у нее и не было, просто повезло бабе. Хм…
Степан солидно кивнул, не переставая гладить ошалевшего от радости Рика.