Дашка удивленно крякнула, не в силах больше слушать.
— Как это?
— А ты думаешь, случайно получилось? Ты же знала, что они знакомы.
— Ну я… Да, знала, поэтому и заподозрила. Но мне казалось, что это она потом его подключила.
Никита помотал головой:
— С самого начала. Она, видишь ли, тебе завидовала до колик в желудке. Я уже говорил, да? Черт вас, женщин, разберет! Решила устроить тебе с этим типом страсть невероятную…
Андрей дернул кадыком:
— Степ, там по телику сейчас футбол будет.
— Понял, не дурак, — буркнул тот и поплелся вон из кухни.
Рик рванул следом.
— Кит, я все равно не понимаю, — жалобно произнесла Дашка, — зачем ей надо было, чтобы я любовника завела?
— Э… Он бы потом тебя бросил, а ей — радость.
— Но он же хотел, наоборот, жениться.
Дашка бросила затравленный взгляд на мужа. Комолов делал вид, что на потолке изображены невероятные картины, которые следует подробнее разглядеть.
— Андрей, я просто дура!
— А я что говорил? — Он жестом призвал Никиту в свидетели. — Ведь говорил?
— Было дело, — сокрушенно кивнул тот, — а насчет жениться, Кирилл ведь ее в курсе держал. Точнее, она выпытывала подробности исподволь. Ну, и знала, конечно, что вы собираетесь сбежать. Комолов, хорош дергаться, а? Дай договорю. Ну вот, поехала в назначенный день к вам, хотела в последний момент раскрыть тебе глаза на «жениха». Ну, придумала всякого. Типа, бабник, подлец, с деньгами сбежит. Чтобы ты, значит, разочаровалась и тоже горя хлебнула. А тут Степка подвернулся. Этой, пардон, суке, как будто черт люльку качал. А потом она разочаровалась. Нет, прикиньте, разочаровалась она! Так и сказала.
Никита забарабанил пальцами по столу:
— Короче, крови ей не хватало!
Дашка пялилась на него во все глаза. А Комолов, наоборот, смотрел в стену, играя желваками.
— Подруга ейная, — Соловьев махнул в сторону Даши, — ничего не рассказывала, утешения не искала и вообще вела себя неправильно. Раздражает это, понимаете? Ну, Фима совсем с катушек и сорвалась. Стала звонить, нервы трепать. Психология!
Никита долбанул кулаком по столу, но этого вроде никто и не заметил.
— А Степка ничего толком не рассказывает, — сухо обронил Андрей, — бубнит и бубнит, что не мог пережить нашего развода. Страдалец, блин!
— Фима ему про развод и наплела. Подлила масла в огонь, вот тебе и пожалуйста.
— Что значит — пожалуйста?! — Комолов тоже шарахнул кулаком по столу, да так, что подскочили чашки-ложки. — Он же мог позвонить, написать, как-то дать знать о себе. Не, я понял, что он не просто так у нее тусуется. Ну просто по логике, да? Не могла же она его связать и в подвале запереть? Так что, загипнотизировала, что ли?
— Просто сказала, что вам надо побыть вдвоем. Что Степка правильно сделал, сбежав из дома и дав вам возможность обо всем спокойно подумать. Запудрила мозги пацану, а ему к тому времени немного и надо было.
— Ничё не запудрила! — В дверном проеме нарисовалась взъерошенная голова. — У меня план был.
Комолов сделал попытку встать, но жена быстро схватила его за брючину и потянула обратно.
— Пусть скажет. Степ, заходи, нечего партизанить.
Он несмело скрипнул дверью и встал посреди кухни.
— Ну, что за план? — деловито осведомилась Дашка, готовая каждую секунду разреветься.
Степка шмыгнул носом и басом сказал:
— Я вас хотел помирить. От радости вы не мирились, и я решил, что, может, через горе того… снова… ну…
— А радость какая была, если не секрет? — весело поинтересовался Соловьев.
— Я пятерки по литературе получал, — значительно промолвил Степан Андреевич, — и по русскому, и не шлялся допоздна, и мусор выносил, и полы на кухне мыл. Все по фиг! Я даже курить бросил!
— Ты куришь? — Оба родители синхронно подскочили на стульях.
— Уже нет. А вам-то что за дело было? Вы все равно не замечали ни черта! Вот я и решил, а тетя Фима как раз попалась навстречу. Я ее потом тоже подозревать стал, — признался Степка самодовольным тоном, — как-то уж она чересчур… ну это… не хотела, чтобы я объявлялся дома. Но мне надо было план довести.
Андрею очень хотелось сказать, что он довел не план, а их с матерью до белой горячки. Но этого нельзя было говорить. Растерянность и ярость испарились, словно их и не было. И снова нахлынуло чувство вины.
Степка оставался у Фимы, чтобы целенаправленно изводить родителей. Надеялся, что страдания их объединят и ни о каком разводе больше речи не будет. Ужасная глупость.