— У?
Она обернулась и смотрела на него сосредоточенно, словно школьница на учителя. С готовностью продолжить рассказ с любого места и без запинки ответить на дополнительные вопросы. У него накопилась их куча, но он мечтал засунуть эту кучу подальше, забыть о ней и молча прижать к себе эту дурочку с умными глазами.
— Чего ты мычишь? Я спросил, что с тобой происходит. Ты какая-то не такая…
— А какая я? Разве ты меня знаешь? — с искренним любопытством воскликнула она.
Ему следовало покаянно опустить голову и зардеться стыдливым румянцем. Ему следовало пойти и утопиться, потому что жить с таким чувством вины невозможно. Ему давно пора было забыть, что у него есть жена — любимая, обиженная им женщина. А он все помнил, черт подери, он помнил! Ее нетерпеливые губы, ее холодные пальцы, ее шумное дыхание у себя на груди. Он, как последний балбес, надеялся воскресить эти воспоминания не только в своей черепной коробке.
— Я тебя люблю.
— А я тебе не верю.
Они стояли друг против друга — каждый со своей правдой и своей виной.
— Почему нам надо уезжать? Что случилось? — отдышавшись, спросила она.
— Ты можешь нормально со мной поговорить? — Андрей устало провел рукой по лицу. — Просто поговорить, как два разумных человека.
— А ты уверен, что разумен?
— Давай без издевок! — почти взмолился он.
— Я не умею иначе, — усмехнулась она, предлагая ему свои правила игры.
Ей казалось, что принять их — невероятное для него дело, она надеялась, что разговор не состоится, уплыв в сторону взаимных обид и пустых препирательств. Удавалось же ей так долго избегать этого разговора!
— А ты постарайся, Даш, — серьезным тоном произнес Андрей, — ради того, что у нас было, попытайся сейчас хотя бы выслушать меня спокойно.
— Я уже слушаю. Но ты не ответил на мой вопрос. Мы со Степкой должны уехать из дома, потому что какие-то ублюдки опять решили, что ты им встал поперек дороги?
У нее получилось — на секунду он поверил, что сейчас важно объяснить причины, рассказать, что произошло на фирме и в его отношениях с Мишкой. Глаза в глаза, и Андрей понял, что она просто боится и оттягивает момент.
— Доверься мне, я знаю, что для вас со Степкой лучше.
Обычно так и было, он говорил, — она доверяла, он делал, — и она убеждалась, что ему можно доверять и дальше.
— Как можно довериться человеку, который предал? — спросила она сейчас, уже не притворяясь заинтересованной в ответе и не ожидая его, просто выплеснула в пространство то, что волновало больше всего на свете. Как? Как?!
Даша прислонилась к подоконнику, обхватив себя руками, словно пытаясь согреться.
— Ты такую ерунду говоришь, Андрей.
— Зато твои речи просто брызжут интеллектом! Разве нельзя доверять отцу своего ребенка?! Думаешь, я желаю Степке зла?
— Так ведь и я ему добра желаю! Я не могу быть спокойной за своего сына, пока…
— За нашего сына!!!
— Пока его папенька отмывает денежки и рискует не только своим членом, но и…
— Даша!
— Что, «Даша»?! — передразнила она, всплеснув руками, и заходила по своей огромной кухне, задевая стулья. — Я говорила тебе тысячу раз, что никакие деньги не стоят спокойствия и здоровья мальчика! Я просила, я умоляла тебя бросить весь этот большой бизнес к чертовой бабушке и заняться разведением кроликов! Благо места предостаточно, — она небрежно махнула рукой за окно.
— Но ты ведь и сам большой! Тебе и без сопливых скользко, так ты выражался? Не лезь не в свое дело, глупая женщина!
— Дашка, я никогда так не говорил! — опешил Андрей.
— Это подразумевалось, — отрезала она, — просто ты давно перестал называть вещи своими именами, и мне приходилось только догадываться, что ты имеешь в виду…
Самое время спрятаться под стол и там переждать, пока не сорвутся ее голосовые связки.
— Нет! Ты не понимаешь! — все-таки перекричал ее Андрей. — Твои догадки и близко не лежали с реальностью. Зачем ты все додумывала за меня? Зачем перефразировала мои слова? Это же как игра в шахматы с самим собой!
— Не знаю. Я не играю в шахматы, это ты такой умный!
Все, дальше без тормозов. Самоуничижения, оскорбления, намеки и недомолвки. И снова не разобрать по полочкам, не привести в порядок чувства и предчувствия, настоящее и будущее. Потому что прошлое слишком недалеко и слишком болезненно.
Андрей схватил ее за руку, когда Дашка в сотый раз пролетала от двери к окну.
— Пусти, дурак, больно! Пусти, синяк будет!
— Я поставлю, я и залижу!
— И не надейся! Я ненавижу тебя, кобель проклятый! Пусти сейчас же! У меня же кость лопнет!