— Дурочка! Она треснет, если что, а не лопнет. Я люблю тебя.
— И поэтому выламываешь мне руки?
— Ты же выламываешь мне душу, и я терплю…
Залаял Рик, но оба даже не насторожились, не вскинули головы, продолжая глядеть друг на друга в упор.
— Разве у тебя есть душа? — мечтая провалиться сквозь землю, уже произнесла Дашка.
Андрей с тяжелым вздохом опустился на стул.
— Нет, конечно, у меня ничего нет. Ни души, ни сердца, я давно превратился в робота.
— Вот именно! — ударила она, сама уже лежа в нокауте.
— И нет мне прощения.
— Точно.
Было слышно, как в кране ворчит вода. Во дворе продолжал заливаться радостным лаем пес. Шипело и шкваркало что-то на сковородке.
Дашка выключила газ, наложила в тарелку подгоревшие слегка котлеты, ломтики помидоров и огурцов, посыпала зеленью и поставила перед Андреем. Она вдруг почувствовала невероятный голод и села за стол напротив мужа.
Он молча достал ей вилку. Потом соскреб петрушку и лук почти со всех котлет. Дашка полила их кетчупом.
— Между прочим, там много витаминов, — с полным ртом пробурчала она, намекая на зелень, которую он щедро пожертвовал ей.
— Я не могу есть траву, — в миллионный раз заявил Андрей.
Она закатила глаза.
— Ну, и глупо.
Нанизав огурец на вилку, он протянул ей, и Дашка сосредоточенно захрустела.
— Опять недосолила.
— Андрей, дай мне развод!
— Бери.
— И Степку.
Он закашлялся и долго не мог остановиться, дрожа всем телом.
Она не спеша обошла стол, похлопала мужа по спине и, задержав ладонь, прошептала ему в ухо:
— Ну, пожалуйста…
— Спасибо, — без издевки произнес он, откашливаясь. В глазах его стояли слезы.
— Андрей.
— Даша.
— Это невыносимо! — пожаловалась она кому-то.
— Ты сядь, поешь. Я не отпущу тебя.
— Ты ведешь себя, как ребенок! — проглатывая котлету, сообщила Дашка. — Ты — эгоист! Мне нельзя здесь оставаться, я с ума сойду…
— Давай уедем.
— Я хочу уехать одна! То есть со Степкой.
— А я? — глядя в пол, спросил Андрей.
Дашка снова вскочила, отбросив вилку. Та, жалобно звякнув, откатилась на край стола, задела тонкий бокал, на боку которого моментально появилась широкая трещина.
— Не склеить, — сказала Даша, сама не зная, что имеет в виду. Бокал? Жизнь? Любовь?
Ответы ищут в конце задачника, но им еще предстояло перевернуть добрый десяток страниц, прежде чем добраться туда.
— Ты не любишь меня? — спросил он.
— Нет, — покачала она головой, глядя в его глаза честным взглядом.
Если она сумела убедить саму себя, почему бы и его не убедить в этом.
— Значит, хочешь уйти? Хочешь развестись, да? Но я не смогу без вас, ты понимаешь! Я не хочу без вас!
— Меня ты потерял давным-давно, а Степку тебе терять не придется в любом случае. Я же не настаиваю, чтобы ты прекратил с ним всякие отношения. Вы будете встречаться, переписы… то есть перезваниваться…
— Раз в неделю по выходным я стану водить его в цирк и в кино, — подхватил Андрей деревянным голосом, — стану замечать, как сильно он вырос, как он похож на меня, на тебя, как ему не хватает нас.
Дашка решительно выбросила бокал в мусорное ведро.
— Нельзя жить вместе только ради сына!
— А ради чего льзя?
Она наткнулась на его воспаленные глаза, которые смотрели на нее с жадностью, ожидая, видимо, что она ответит. Увы…
— Не молчи, — попросил Андрей, — скажи мне, ради чего ты осталась бы? Ведь можно еще что-то сделать.
Она молча покачала головой из стороны в сторону, закурила и присела на стул, зябко кутаясь в кофту. И по тому, как она молчала, и по тому, что она не ушла, и по тому, что ее глаза избегали его взгляда, Андрей вдруг понял — любовь жива. Но любовь не всесильна, добавил кто-то внутри него тоненьким голоском.
— Даш, выходи за меня замуж.
Она поморщилась:
— Не устраивай спектакль! Я замужем и хочу, наоборот, развестись.
— Я знаю. — Он тоже достал сигареты, и задумчиво теребя пачку, продолжил: — Ты устала от меня, и я дам тебе развод.
Он перехватил ее недоверчивый взгляд, мимолетно обрадовавшись, что в нем не было ни торжества, ни тем более — долгожданного счастья.
— Дам тебе развод, — повторил он с напором, — а потом снова женюсь на тебе.
— Зачем? — прыснула она помимо воли. У него был такой сосредоточенно-серьезный вид, будто он действительно собирался все это проделать. Мало того — проделал бы с удовольствием!
— Я люблю тебя.
Дашка протестующе выставила вперед ладонь.