— Даш, что со Степкой? — осторожно спросил Кирилл.
— Не твое дело! — отрезала она и поднесла палец к рычажку, но передумала, не нажала. Все-таки хотелось узнать, что надо слизняку. Суслику, вот как. Что, на самом деле, ему было нужно?
— Чего ты орешь? — знакомым увещевательным тоном произнес он. — Я ведь не железный, я переживаю. Как ты там? Ты одна?
— Ты что, хочешь приехать?
— Даш, прекрати эти насмешки. Ты можешь нормально говорить?
— О чем?
Кирилл помолчал, будто собираясь с мыслями.
— О нашем будущем. У меня есть новый план, я все продумал.
— Интересно послушать, — пробормотала Дашка, слегка ошарашенная. Она не ожидала, что после встречи с Комоловым ее любовник сохранит способность думать. Тем более о совместном будущем с ней.
— Ты точно можешь говорить?
— Кирилл, не тяни резину, все равно говорить будешь ты, а не я. Так что выкладывай!
— Мы можем уехать прямо сейчас. А Степку потом найдут, и мы его выкрадем снова. Ты, главное, не перебивай меня…
Дашка и не собиралась.
— Так вот, я подумал, раз вашего сына сейчас похитили, то и потом Комолов не удивится его исчезновению и станет искать Степку у своих конкурентов.
— Откуда ты знаешь, что Степка у конкурентов Андрея? — насторожилась она.
Кирилл самодовольно усмехнулся и поведал о своих умозаключениях. Мол, элементарно, Ватсон. Где еще может быть сынок удачливого и рискованного бизнесмена, если не загулял с друзьями и не решил сбежать из дома. Он ведь не решил? И судя по обрывочным Дашкиным рассказам, не похож на безответственного хулигана, который может просто так не являться домой двое суток подряд.
— Ты все правильно рассчитал, Кирилл, — медленно произнесла она.
— Ага, — горделиво согласился тот, — так, значит, сейчас Степка у каких-нибудь воротил, и твой муженек там же будет искать его в следующий раз. Если хочешь, мы можем уехать отсюда по раздельности. Ты встретишь сына, а я пока устроюсь на новом месте. Потом ты приедешь ко мне, и мы обмозгуем, как его выкрасть. Ну что?
— Хороший план, — протянула она без эмоций.
— Ты вроде не рада…
— Очень рада, что ты! — непонятно зачем продолжала она этот дикий разговор.
— Значит, договорились? Ты сможешь взять деньги и приехать утром ко мне?
Ну, конечно, ради этой фразы все и затевалось. Деньги. Большие деньги. Дашке стало противно до спазмов в желудке. Если бы Кирилл оказался рядом, ее, наверное, стошнило бы прямо ему на ботинки. На его лакированные, дорогие ботинки. Ну зачем ему деньги, если он и так позволяет покупать себе дорогую обувь, содержит домработницу, ходит по ресторанам?
В который раз ее пинают мордой в грязную лужу!
Ты не нужна никому — миллионы вариаций на эту тему выслушала она. А теперь опять? Три месяца сплошного вранья.
— Иди ты в жопу, суслик, — сказала она и повесила трубку.
Ей надо было услышать все это от него, — человека, с которым она собиралась начать новую жизнь, с которым обманывала саму себя. Нельзя же лгать вечно.
Телефон затрезвонил снова.
— Даш, ты чего?! Ты меня не так поняла!
Вдруг позвонит Андрей, подумалось ей, когда она вешала трубку. Или похитители захотят что-то выяснить. Или разрешат позвонить Степке. Нет, не подойти к телефону нельзя.
Дашка догадалась включить определитель. И снова пошла обуваться.
В дверь постучали.
— Дарья Максимовна, можно?
— Заходи.
Кажется, крокодила звали Сережей. А второго — помоложе, что маячил у него за спиной и имел совершенно растерянный вид, — Димка.
— Дарья Максимовна, нам очень неудобно, но у нас в термосе кофе закончился, а дежурить еще всю ночь…
— Ехали бы вы домой, ребята, — безнадежно махнула рукой Дашка.
— Нельзя.
Они потоптались у входа.
— Так можно у вас кофе попить? Чуть-чуть…
Дашка прыснула.
— Если будете с сахаром, тогда руки мойте без мыла! — услышала она собственную шутку.
Они оценили и расслабленно засмеялись. Прошли и еще немного потоптались в прихожей, разуваясь. Вежливо поинтересовались, не звонил ли ей кто. Дашка окончательно развеселилась, представив, как докладывает охранникам мужа, что звонил ее любовник. Неугомонный фантазер. Любитель больших денег.
— Нет, никто не звонил, — серьезно ответила она.
— А вы куда собрались? — осторожно полюбопытствовал Димка, маясь от смущения и неловкости.