— Да не буду я ее трогать, на фиг! Она вся провоняла…
— Помоги, я сказал. Раз-два, взяли. Небось хахаль ее бросил, вот и напилась среди дня. А неприученная, сразу видать. Ты, Коля, на ручки ее посмотри, какая из нее бомжиха? Как из меня самурай!
— Оставьте меня, — едва выговорила Дашка, бултыхаясь между ними, крепко сдерживаемая с обеих сторон крепкими ручищами.
— Штраф надо платить, мадамочка, — услышала она веселый голос одного из них.
— Я заплачу, — пообещала Дашка, восстановив дыхание и равновесие, — помогите мне найти сына. Вот тут сейчас бегал мальчик, в такой желтенькой рубашке. Это мой сын.
— Никого тут не было, — буркнул тот, который Колян.
— А ты что, за ним бегала, да? — хмыкнул другой.
— Помогите мне, пожалуйста.
Она решила не плакать, ни за что не плакать. Она где-то слышала, что слезы отнимают много сил. А ей очень нужны силы.
— Пожалуйста!
— Пройдемте в отделение!
— Я пройду. Только сначала найдите моего сына. Я заплачу штраф! Я все сделаю!
— Но-но, ты не маши тут руками! Пошли-ка!
Она поняла, что эти не помогут. И вообще никто не поможет. Сама, одна. Рассчитывать только на себя. И вперед.
— Куда?!
— Я не обязана с вами идти.
Раздался нехороший смех.
— Тогда предъявите документы.
— Я оставила документы в машине, — вспомнила Дашка.
Смех на этот раз был совершенно издевательским.
— Какая машина, тетя? Ты пьяна, как сапожник!
— Я не пила, — тихо ответила она, — могу дыхнуть…
Надо было побыстрее избавиться от них, любой ценой. Жаль, что документы и деньги в «Тойоте».
Ну почему она такая дура?!
— Не пила, говоришь? А что же шатаешься?
— Ветер, — ляпнула Дашка, оглядываясь по сторонам и мучительно соображая, как бы сбежать.
— А почему в тапках? На машине и в домашних тапочках?
Дашка мельком бросила взгляд на ноги. Так вот почему было неудобно бежать!
— Ребята, я из дома выскочила да и забыла переобуться по запарке. Торопилась очень.
— Ладно, надоела она мне, — поделился один с другим. — Пошли в отделение.
И потянул Дашку за руку.
— Да никуда я с вами не пойду!
— Документов-то у тебя нет! Значит, пойдешь.
— Документы в машине. Я сейчас принесу.
— Стоять! Пойдем вместе. Но смотри, если никакой машины нет, я тебя так отделаю, что мама не горюй, ясно?
Дашка вдруг вспомнила, как Андрей проходил практику в милиции. Ух, и матерился он тогда. Ух, и радовался, возвращаясь домой, и даже закатил пирушку по поводу окончания этой самой практики.
Неудивительно.
Но у него был друг — Никита Соловьев, майор милиции, кажется. Дашке он нравился. У Кита был открытый взгляд и твердые сухие ладони. Человек с такими уверенными, честными руками был не способен на подлость.
Значит, не все менты, как эти два ублюдка, вцепившиеся в нее мертвой хваткой? Не все хватают за руки, пихают, угрожают, брызжут слюной прямо в лицо. И дурно пахнут.
Голова кружилась так, что по дороге пришлось несколько раз останавливаться. Служители порядка нетерпеливо переминались по обе стороны от Дашки. Конвой, блин. Почетный экспромт. Эскорт, вот как.
От воспоминаний сердце заныло и снова подпрыгнуло к самому горлу. Вот бы ее вырвало снова, вот бы и сердце, и память, и чувства остались бы лежать на пыльном заплеванном асфальте. Никаких забот, черт побери. Можно было бы продолжить путь и найти Степку, не задыхаясь от слез, не останавливаясь поминутно, спотыкаясь о собственные страхи и сомнения.
— Ну, где твоя машина, лапочка?
Дашка огляделась, но своей «Тойоты» не увидела. Может быть, дальше? Даша совсем не помнила, где припарковалась. Внезапно ее охватила злость.
— Отстаньте! Не знаю я, где машина. Может быть, ее угнали давным-давно, я дверь даже не закрыла.
Менты заржали во весь голос.
— Отпустите меня! Мне надо сына догнать.
— Догонишь. Сначала штраф заплати.
— Да за что, господи? — Дашка рванулась вперед, но один из милиционеров так вывернул ей локоть, что она взвизгнула от боли и резко развернулась к нему.
— Козел!
Он тяжело задышал ей в лицо.
— Вот за это и штраф. А еще за нарушение правопорядка в общественном месте. По дороге придумаем еще что-нибудь. Пошли, сука!
Она, конечно, имела право на телефонный звонок. Ей, конечно, велели заткнуться и не высовываться. Посадили на скамейку рядом с дежурным и приказали ждать.
Дашка попробовала орать, но дежурный — бородатый мужик с осоловелыми глазами и запущенным, прыщавым лицом — спокойно и убедительно пригрозил, что запрет ее в камеру. Со скоростью курьерского поезда в голове промелькнули воспоминания, и Дашка поняла — запрет. В камеру не хотелось. Раза два она уже побывала там все из-за той же проклятой прописки. То бишь ее отсутствия.