Выбрать главу

Наглядевшись на труп Тадеуша, Алиция стала проталкиваться к выходу. Я с трудом протиснулась за ней.

— В такое трудно поверить, — сказала она, усаживаясь на стул в своей комнате, и закурила. — А ты что скажешь?

О господи боже мой, что я могла сказать? Как и все остальные, я не верила своим глазам. Мне легче было признать, что все, в том числе и я сама, сошли с ума, чем факт смерти Тадеуша. А ведь известны подобные случаи коллективного помешательства, приходилось не раз о них слышать. Мысли хаотично клубились в голове, и среди них доминировала одна: надо быть последней свиньей, чтобы задушить несчастного пояском от женского халата, как я сама предсказала и о чем незадолго до того раструбила на всю контору. Первый раз в жизни мое воображение полностью соответствовало действительности, и я не знала, как на такое отреагировать. Тадеуш Столярек мертв… Тадеуш Столярек убит… Да ведь я еще вчера это придумала! Придумала и спровоцировала?…

— Послушай! — в отчаянии обратилась я к своей лучшей подруге. — А ты уверена, что это правда? Может, все это я вижу опять в своем идиотском воображении? Тадеуш там действительно лежит, ты сама видела? Задушен пояском от голубого рабочего халата?

— Тадеуш там действительно лежит, и он действительно задушен пояском от нашего рабочего халата, — без колебаний подтвердила лучшая подруга. — Это не твое воображение и не коллективная галлюцинация. Трудно предположить, что столько народу страдает галлюцинациями. Ты в состоянии сама прийти в чувство или дать тебе дружески по морде?

— Лучше дай сигарету…

— У меня такое ощущение, что куда-то все-таки следует позвонить. В милицию или кому-то в этом роде…

Прямой телефон был только на столе Ирэны. В коридоре и конференц-зале по-прежнему творилось невообразимое, ибо теперь к делу активно подключился Рышард, требуя, чтобы Столяреку немедленно сделали искусственное дыхание. Рышард и в нормальных условиях говорил голосом, который было слышно этажом ниже и этажом выше, теперь же чрезвычайные обстоятельства намного усилили его мощь. Остальные пытались перекричать Рышарда, доказывая, что сейчас трогать ничего нельзя, а уж тем более покойника. Шум стоял такой, что куда там иерихонским трубам!

Разговаривая с милицией, Алиция тоже орала не своим голосом, пытаясь этот шум перекричать и не отдавая себе отчета в том, что шум царит здесь, а не там, где слушают ее. Из комнаты начальства по-прежнему доносился Весин рев, правда теперь уже с некоторыми перерывами.

Я старалась держаться поближе к Алиции. Ее присутствие придавало мне бодрости. Мы с ней находились в средней комнате, откуда Алиция звонила. Понемногу сюда стали подтягиваться те, кто уже насмотрелся. Збигнев привел Стефана, заботливо его поддерживая, и усадил на стул. Тот гнулся и качался, как сломанная ветром лилия, хотя уже стонал не столь душераздирающе, но тем не менее продолжал испускать совершенно непонятные отчаянные выкрики:

— Что я сделал… Что я сделал…

— Что он такое бормочет? — удивилась Алиция. — Он не в себе?

Збигнев крепко ухватил Стефана за плечи и хорошенько встряхнул, как мешок с картофелем.

— Опомнись, Стефан, что ты говоришь! Ты убил Тадеуша, что ли?

— Что я сделал…

В комнату вбежал взволнованный Казимеж и обратился к присутствующим:

— Что тут, собственно, происходит? Столярек действительно мертв или все это глупая шутка?

Значит, не одна я не могла понять происходящее. Вслед за Казиком вошла Анка с выражением ужаса на лице и с ходу набросилась на меня:

— Послушай, я ничего не понимаю, выходит, ты знала, что его задушат? Откуда?!

Збигнев оставил в покое невменяемого Стефана и тоже набросился на меня:

— Теперь вы сами убедились, к чему приводят идиотские забавы!

Казик пятился к своему столу, не спуская с меня выжидающего взгляда. Алиция не сводила с меня глаз, вслепую копаясь в сумке в поисках сигареты. Моника, стоявшая спиной к нам, глядя в окно, повернулась и тоже уставилась на меня с очень странным выражением на лице — изумления, восхищения и благодарности. Сидя на низенькой табуретке, опершись спиной о стену, скрестив руки на груди и вытянув для удобства ноги на середину комнаты, Лешек с ужасом взирал на меня. И чего уставились, неужели во всем мире не нашлось более интересного объекта для рассматривания?