— Капли? — удивилась Алиция. — Зачем? На него прекрасно действует вода из-под цветов.
Известие о плохом самочувствии Влодека неожиданно привело к тому, что я снова ощутила бодрость, как в ногах, так и в голове.
На фоне всего, что я знала и о чем сумела догадаться, его обмороки представлялись мне верхом омерзения. Гневно бурча себе под нос, я понеслась в комнату санитарников, а Алиция, после короткого колебания, понеслась за мной.
Влодек сидел на стуле, опершись о стену, еще более зеленый, чем раньше. Остальные присутствующие были явно взволнованы, а Анджей с философским спокойствием обмахивал его эскизом благоустройства территории. Взглянув на эскиз и обнаружив, что это мой поселок, я вырвала его у него из рук и, как фурия, повернулась к изнемогающей жертве.
— Теперь ты падаешь в обмороки? — ядовито спросила я. — А рассказывать сказки о блондинке из «Монополя» у тебя были силы? Приди в себя, размазня, иначе, клянусь Богом, я тресну тебя по твоей бессмысленной физиономии!
Иоанна испуганно вскрикнула, а Влодек неожиданно открыл глаза.
— Оставь меня в покое, ведьма, — слабо прошептал он. — Чего тебе надо?
— Ты с покойником ходил выпивать?
— Ходил, ну и что? Нельзя пойти выпить? Когда я с ним ходил, он был еще живой!
— Ты рассказывал ему о своих успехах с блондинкой из «Монополя», с брюнеткой из Елени Гуры, с рыжей из Залесья, с этой Маниллой, или как ее там, из Закопане?!
— С Мануэлой! — закричал Влодек, внезапно вновь обретая силы к удивлению присутствующих. — Отстань от меня! Какое тебе дело до этого?
Я проигнорировала его слова и повернулась к Алиции, которая сразу, как только вошла в комнату, поспешно уселась на ближайший стул.
— Видишь? — сказала я с горечью. — Я говорила?
Алиция без слов кивнула головой. Все соответствовало нашим предположениям. Влодек, единственный проектировщик-электрик нашей мастерской, ездил во все командировки с проектировщиками других отделов. В командировках они поверяли друг другу неисчислимое количество своих тайн различного характера. Все эти признания Влодек потом пересказывал под влиянием алкоголя Тадеушу, причем, вследствие своего комплекса неполноценности по отношению к прекрасному полу, все контакты его коллег с представительницами упомянутого пола в разных местах Польши в его мозгу подвергались какому-то странному превращению, и он рассказывал о них, как о своих собственных успехах. Тадеуш его хорошо знал и, заведя разговор на эту тему, мог вытянуть из него любую информацию, которая ему была нужна. Влодек был источником сведений о Казике, Стефане и еще о нескольких особах, источником, из которого обильно пополнялась зеленая записная книжка Тадеуша.
И теперь он устроил это представление вовсе не из боязни за тех, преданных, а опасаясь за себя. Сгоряча он наболтал Тадеушу разные глупости относительно одной женщины, которая действительно питала к нему симпатию, введенная в заблуждение благородным выражением его прекрасных, невинных голубых глаз. Эта симпатия была для него источником постоянных сомнений. С одной стороны, он просто лопался от гордости, а с другой — зеленел от опасения, терзаемый паническим страхом перед женой. Кто-нибудь, не знающий истинного положения вещей, действительно мог заподозрить его в убийстве Тадеуша, человека, который угрожал, что расскажет жене его тайны.
В этой последней мысли меня утвердил Анджей.
— Вы знаете, о чем они меня спрашивали? — сказал он, с нарастающим интересом приглядываясь к зеленому Влодеку.
— Откуда я могу знать?
— Правда ли, что Тадеуш поругался с Влодеком несколько дней назад, когда сказал, что — ха-ха-ха — он все расскажет жене!
— Пан Анджей, и вы уже начинаете говорить бестолково? Кто сказал, какой жене?
— Тадеуш. Жене Влодека. О каком-то свидании с женщиной в сумерках.
— А это действительно было? Они ругались?
— Еще как! Но я сказал, что не очень помню, потому что так глупо вышло... Влодек отказался тогда поставить пол-литра.
Нет, этого уж покойник записать не мог!
— Кто мог им об этом сказать? — спросила я, невольно глядя на Алицию, которая безнадежно пожала плечами.
— Я, — внезапно решительно и вызывающе заявила Иоанна. — Когда меня спрашивают, я всегда говорю правду. Мне нечего скрывать. Они спросили меня, ссорился ли с кем-нибудь Столярек, и я ответила. Они так скандалили, что во всем бюро было слышно!
Все замолчали, с удивлением и ужасом уставившись на непоколебимую духом Иоанну. Даже Влодек, который перед этим сорвался со стула и, ломая руки, бегал по комнате, остановился и вытаращил на нее глаза.
— И всегда буду говорить правду! — заявила Иоанна с еще большей решительностью, прерывая тем самым установившуюся тишину и вызывая живую и различную реакцию.
— Что делать, Боже мой, что делать! — стонал Влодек, снова позеленевший.
— Пойди и повесься! — гневно и ядовито посоветовала ему я. — Заложил половину мастерской, а теперь стонешь перед лицом пожизненного заключения. Но не беспокойся, ты убил его в состоянии аффекта, много тебе не дадут...
— На места!!! — внезапно заорал Януш, просовывая в дверь голову.
Этот акустический удар прервал драматическую сцену.
— Чего ты орешь? — недовольно спросил Анджей. — Здесь все нервные...
— На какие места? — заинтересовалась Алиция.
— На рабочие! Все на места работы! Распоряжение народной власти. Быстро расходитесь! Ирена, домой! То есть, я хотел сказать, в отдел!
Прежде чем идти к себе, я заглянула к Монике. Она сидела в своей комнате, глядя в окно, и курила совершенно так же, как перед этим Каспер. Обернувшись, она посмотрела на меня.
— Выйди отсюда, — сказала она ледяным голосом, — выйди отсюда, потому что я сейчас кого-нибудь убью. Мне не хочется, чтобы это была ты.
Я подумала, что тогда это будет, по всей вероятности, Ольгерд, который тоже должен вернуться на свое место рядом с Моникой. Не говоря ни слова, я вышла, полностью понимая ее чувства, и выполнила распоряжение властей, так оглушительно переданное через Януша. Я намеревалась наконец немного спокойно подумать.