— Угадали, — холодно признался прокурор. — Чистейший абсурд, в жизни бы не поверил, расскажи мне кто о таком, но все было так, как вы описали. С одной только разницей — никакой кофейной банки не было, одни бумаги в целлофановом пакете.
— Я видела банку из-под какао. Ну а теперь…
— А теперь у нас уже нет сомнений, осталось лишь прояснить кое-какие детали. Кто занял первое место на проходящем в вашей мастерской конкурсе красоты для лиц мужского пола?
Я ожидала разных вопросов, но такого… От неожиданности не сразу смогла ответить. Издеваются надо мной, как пить дать!
— Панове! — пролепетала я с отчаянием. — Понимаю, иметь дело со мной — удовольствие маленькое, но ваша месть слишком жестока! Зачем вы так?
— Не понимаю вашей реакции. Ответьте на вопрос — кто занял первое место на конкурсе красоты для мужчин?
— Марек, — ответила я, так и не поняв, шутят они или говорят серьезно. — Но какое это имеет значение?
— А вот эта подпись вам знакома?
И подали мне обрывок бумаги с какой-то закорючкой. Я похолодела и едва смогла пролепетать:
— Знакома.
— Так чья же?
— Это не имеет значения. Более полугода человека уже нет в Польше.
— А кому он писал?
— Мне.
— Так мы и думали. У нас тоже бывают моменты ясновидения. Сродни тому, когда вы на расстоянии обнаруживаете тайники в квартирах ваших погибших сотрудников.
Ну вот и все. Моя помощь обратилась против меня. Следствие пришло к потрясающему открытию: я была сообщницей Тадеуша, я дала ему это письмо, чтобы тот смог шантажировать невинную жертву. Зная это, я сочинила свою криминальную историю, где предугадала смерть Столярека. Ага, еще знала о тайнике. Интересно, что еще я сделала? Надеюсь, не убила его?
Прокурор теперь для меня навсегда потерян. Не поможет и все пекло, сто тысяч самых талантливых дьяволов ничего не смогут сделать! И что бы я теперь ни говорила, мне уже ни в чем не поверят.
Я все-таки попыталась:
— У меня имеется свидетель. Может, Ирэна вспомнит, что под Новый год пришло письмо на мое имя, которое непонятным образом пропало?
— Вам известна описанная в письме афера?
— Не известна. Известна. Нет, не так. Кое-что знаю, но очень мало. А что написано в письме — не знаю, потому что не читала его.
— Вам известно, что покрывать преступника — тоже преступление?
— Ну так отдайте меня под суд, только перед этим все-таки скажите, кто же преступник?
Разговору помешал дикий грохот и громкие крики, раздавшиеся в соседней комнате. Разъяренный капитан вылетел из зала. Прокурор, смотревший до этого в окно, повернулся и сказал:
— Заклинаю вас, скажите же наконец правду.
— Я сказала правду, даю честное слово. Можете спросить Ирэну Что за глупости, никакого преступника я не покрываю! И я не хочу, чтобы вы так думали. Вы считаете меня сообщницей убийцы? Нет, вы не имеете права так думать!
— Но ведь все факты свидетельствуют об этом!
— Так ведь я же сама один за другим подсовываю вам эти факты! — в отчаянии выкрикнула я. — Будь я причастна к убийству, разве бы я так поступала? Сидела бы себе тихо…
Вернулся капитан, еще более разъяренный, если это только возможно. Оба представителя власти быстро собрались и ушли, совершенно не замечая меня. А я еще долго сидела, кляня последними словами свое проклятое воображение…
Поздним вечером мне домой позвонил прокурор.
— Простите меня, — только и сказал он.
Первыми на работу пришли Стефан и Владя. Они помогли ворчащей пани Глебовой навести порядок. Остальные сотрудники подтягивались постепенно, сонные и вялые после вчерашнего разгула. Каспер и вовсе не пришел. Не было и Зенона, чему мы были очень рады. Нам вполне хватило взбучки от Збигнева, который еще застал следы поминок. Ирэна не устроила скандала из-за своего стола, вообще ни словом не упомянула о нем, сидела какая-то подавленная, как в воду опущенная.
Около полудня явились следственные власти и попросили всех собраться в большой комнате.
— Чего еще им надо? — хватался за раскалывающуюся голову Лешек. — Сегодня я не в состоянии им помочь!
Когда все собрались в средней комнате, капитан обратился к нам с речью.
— Проше паньства, — сказал он, — считаю необходимым сделать следующее заявление, несколько нарушая уголовно-процессуальный кодекс, но поскольку сказанное ниже, безусловно, самым непосредственным образом связано с вопросами служебного порядка, в которых заинтересованы все сотрудники мастерской…
— Что он говорит? — недовольно пробурчала Моника. — Ни слова не понимаю. Совсем как Зенон.