Жика. Эй, что с тобой?
Миладин. Укололся, сударь! Ух, как крепко укололся!
Жика. Ничего, братец, ничего. Конечно, наколешься, если эта скотина Йоса взял Тасин стул. (Рассматривает стул и берет что-то в руки.) Взгляните, пожалуйста, воткнули ему иголку.
Миладин. Ух, и зудит же, аж за сердце хватает!
Жика. Ты тоже хорош! Ведь не глаза же у тебя с той стороны. Это, братец, шутка. Знаешь, как чиновники подшучивают друг над другом, ну а ты… Садись, садись теперь спокойно!
Миладин, недоверчиво поглядывая на стул, садится.
Вича. Ты перевернул страницу, господин Милисав? Напиши там «составлено» и впиши имена понятых. (Звонит. Появившемуся в дверях Йосе.) Приведи мне того господина из кутузки.
Йоса. Кого?
Вича. Того, утреннего. Словно у тебя полны камеры господ и ты не знаешь, кого привести.
Йоса. А, слушаюсь! (Уходит.)
Вича (Милисаву). Написал заголовок?
Милисав. Ага!
Вича. Этих вписал?
Милисав. Ага!
Вича (гражданам,). Эй вы, слушайте! Не смейте болтать по базару о том, что вы здесь увидите и услышите, ибо это государственная тайна. Если только хоть одно слово сбрехнете, изобью вас как собак – именем государства.
Миладин и Спаса (в один голос). Да нет! Как можно! Помилуйте!
Вича. Запомните, что я вам говорю!
Джока, те же.
При входе Джоки общее движение. Вича прокашливается и начинает строго.
Вича. Подойди ближе!
Джока (молод, прилизан, расфранчен. Испуганно подходит). Извольте!
Вича. Имя и фамилия"?
Джока. Джордже Ристич.
Вича. Откуда ты родом?
Джока. Из Панчева.
Вича. Пишешь ты, господин Милисав?
Милисав. Пишу, пишу!
Вича. Каково твое занятие?
Джока. Помощник аптекаря.
Вича (делает вид, что усматривает в этом что-то особенное). Ага, значит, помощник аптекаря? Запиши, господин Милисав, так, как он говорит, потом разберемся. (Джоке.) А сколько тебе лет?
Джока. Двадцать шесть.
Вича. Пиши! Был ли когда-нибудь под судом?
Джока. Не был.
Вича. Стой, не перебивай! Был ли когда-нибудь под судом и за что?
Джока. Не был!
Вича (Милисаву). Запиши, господин Милисав! (Джоке.) А знаешь ты, за что арестован?
Джока. Не знаю.
Вича. А можешь ты мне сказать, вообще зачем и по какому делу ты прибыл в этот город?
Джока. Не могу… тайна!
Вича (многозначительно). Тайна? Ага, тут ты и попался! Тебя-то мне и надо! Пиши, господин Милисав. «Будучи спрошен, зачем прибыл в данный уездный город, заявил, что прибыл по каким-то тайным делам, о которых власти не должны знать».
Джока. Я так не говорил!
Вича. А как ты сказал? (Гражданам.) Так он сказал?
Спаса и Миладин (е один голос). Так, господин Вича!
Джока. Извините, пожалуйста, я сказал, что это моя тайна.
Вича. Ну да, твоя, разумеется, твоя! Но теперь, когда мы тебя поймали, теперь она и наша. Господин Милисав, ты пиши так, как я тебе сказал.
Еротие, те же.
Еротие (осторожно появляется, вздрагивает, встретившись взглядом с Джокой, но, увидев, что никакой опасности нет, быстро устремляется прямо к Джоке. Останавливается, как будто только что увидел, и разглядывает его). Так это тот? А? Так это ты, голубчик мой! Ты, значит? Выбрал этот путь, через мой уезд, а? Э, сынок мой, молод ты, чтобы проскочить мимо меня! У других и то со мной не выходило, а ты захотел! Ты начал, господин Вича?
Вича. Так точно!
Еротие. А сказал он имя, фамилию, возраст?
Вича. Так точно!
Еротие (увидев Миладина и Спасу). А этим что здесь надо?
Миладин y Спаса (одновременно). Граждане, сударь!
Еротие. Да знаю я, что они граждане, да только что им здесь надо!
Вича. Полагается, понятые.
Жика. Сами же вы приказали.
Еротие (вспоминает). Ах, да, господи! А ты сказал, господин Вича, этим гражданам, чтобы они держали язык за зубами?
Вича. Сказал!
Еротие (гражданам). Повешу за язык, если услышу, что вы про государственную тайну треплетесь на базаре! (Снова смотрит на Джоку.) Так, значит, это ты, голубчик мой, а? (Виче.) Сознаётся он?
Вича. Сознаётся!
Джока. Ни в чем я не сознаюсь!
Еротие. Цыц! Поговори еще! Посмотрите на него! Сознаешься ты, сознаешься! А если не сознаешься, все равно придется сознаться, так как я уже телеграфировал министру, что ты сознался. Не можешь же ты теперь менять донесения властей. (Достает из кармана депешу и отдает Виче.) Прочитай-ка ему, господин Вича, как я телеграфировал господину министру, чтобы он в своих показаниях мог этого придерживаться. (Джоке.) А ты слушай и слово в слово повторишь мне на допросе!
Вича (читает). «Господину министру внутренних дел, Белград. В результате невиданных усилий и самопожертвования мне удалось арестовать личность, о которой сообщается в Вашей телеграмме секр. № 4742. Во время задержания жизнь моя была в опасности, так как преступник набросился на меня, и только после отчаянной борьбы мне удалось его одолет…» (В замешательстве.) Но, господин начальник…
Еротие. А что, братец, кто был центром? Ну-ка, кто был центром?
Вича. Знаю, но вас даже не было на месте.
Еротие. Это не имеет никакого отношения к преступнику, был я на месте или не был. Главное, что власть была на месте.
Джока. Но ведь я не защищался.
Еротие. А почему ты не защищался, братец? Кто виноват, что ты не защищался! Читай, читай дальше!..
Вича (читает). «Из признания обвиняемого следует, что он – нигилист и связан с крупнейшими иностранными революционерами…»
Джока. Никакой я не преступник, ни в чем я не виноват, я протестую!..
Еротие. Цыц, говорят тебе! Гляньте-ка на него, он думает, что его пригласили сюда речь держать!
Вича (читает), «…и что в его планы входило взорвать не только династию, но и все государство. Из документов, найденных при нем, эти намерения ясно видны… Прошу дальнейших указаний».
Еротие (Джоке). Ну как, слышал? Теперь ты не можешь говорить иначе, чем так, как я сообщил министру. (Милисаву.) Записал, господин Милисав, что он во всем признался?
Вича. Я его еще не обо всем спросил.
Еротие. А спросил ты, кто он по занятию?
Вича. Помощник аптекаря.
Еротие (разочарованно). Что? Помощник аптекаря?
Вича. Так он заявляет.
Еротие. Ну, разумеется, он так заявляет. Он может также сказать, что он певчий в церкви святого Марка, но ведь мы для того-то и здесь, чтобы разбираться в его заявлениях… Помощник аптекаря! Разве помощник аптекаря может быть революционером?! Напиши, господин Милисав, что он слесарь-механик, или бывший русский офицер, или, если хочешь, бывший испанский матрос. (Джоке.) Ты, братец, ошибся! Сознайся лучше честно и по-человечески, что ты по меньшей мере слесарь-механик, если не хочешь сознаться в том, что ты бывший русский офицер или испанский матрос!
Джока. Я помощник аптекаря.
Жика. А что, господин начальник, можно и так оставить.
Еротие. Оно, конечно, как ты говоришь, господин Жика, эти помощники аптекарей готовят яды, спирты, бенгальские огни и прочие опасные штучки. Но, братец, мне как-то не нравится: помощник аптекаря и – революционер. Нет, что-то мне не нравится! (Джоке.) Ну ладно, пусть ты будешь помощник аптекаря, но ты сознаёшься в том, что имел при себе антидинастические документы?
Джока. Не сознаюсь!
Еротие. Как так не сознаёшься? А это что такое? (Виче.) Где бумаги, найденные при нем?