Люди в зале в едином порыве вскочили со своих мест и устроили такую овацию, что наверно, отбили себе все ладони и сорвали голос.
Наконец овация поутихла, и вождя сменила на трибуне дородная дюжая баба:
– Дорогие товарищи! Я как доярка передового колхоза «Заветы Рафаэля Надсоновича» и беззаветно преданная Ленинским идеям, скажу Вам, дорогие мои друзья: все мы знаем, что Ленин и Шмульдерсон – близнецы братья, и поэтому наша с Вами задача как коммунистов и революционеров – это не только сознательно и организованно попасть самим в Пунтиллятор Шмульдерсона, но и захватить с собой как можно больше народа, христиане они, или мусульмане, или даже евреи. Счастье в загробной жизни заслужил весь пролетариат!!! Поможем ему обрести это счастье! Ура!!!
– Ура!! Браво!!! – раздались крики из зала.
Люди в зале вновь поднялись с мест и воодушевленно запели нестройными голосами:
Рафаэль Надсонович щелкнул пультом, и экран погас, а затем стена вновь сошлась.
– Вот видите, воленс-ноленс мне приходится продолжать свою карьеру двойника. Для них я по-прежнему вождь и учитель. Эти люди к новым русским на поклон не пойдут. Скорее, они заберут их с собой, ко мне. А мы их перевоспитаем. Пролетариат способен перевоспитать любого.
– Рафаэль Надсонович, а почему вы говорите «пролетариат»? – запоздало удивился я. – Ведь с тех пор все поменялось, и пролетариат уже не является тем, чем он был раньше, да и мнения по поводу его роли сильно изменились.
– Именно так. И мое мнение тоже кардинально изменилось. Говоря «пролетариат», я больше не имею в виду промышленных рабочих, а имею в виду всех людей без исключения, в том смысле, что они пролетают сквозь жизнь прямиком в Пунтиллятор Шмульдерсона. Понимаете, жизнь человеческая коротка. Образно выражаясь, можно сказать, что жизнь – это труба с родильным домом на одном конце, и Пунтиллятором Шмульдерсона – на другом. И все люди без исключения пролетают в эту трубу, и именно в этом смысле все они – пролетарии. Так что, старый термин, ласкающий уши народных масс, приобрел совсем новое звучание, новый смысл. Я никогда не отрывался от масс, даже в те годы, когда я лежал вот в этом месте… – тут вождь загробного мира показал рукой на какой-то большой макет, находящийся под стеклом в дальней части просторного кабинета.
Макет показался мне странно знакомым. Мы с Валерой подошли поближе и стали его рассматривать. Под стеклом находился фрагмент кремлевской стены с Мавзолеем Ленина, все было сделано один к одному – вход, трибуна, гранитные плиты, за одним только исключением. Сверху над Мавзолеем подозрительно торчала большая неприятная труба, напоминавшая своим мрачным видом про Освенцим и Бухенвальд.
– А что это за труба над Мавзолеем?
– Ага, уже заметили! – сказал Шмульдерсон, подойдя к нам поближе и потирая руки – Это самая главная труба в моем Мавзолее – труба крематория. Я уже вам рассказывал, что в поисках оптимального метода консервации трупов, наша группа биохимиков проводила множество опытов с трупами, многие из которых поступали в ведение НИИ Мавзолея еще живыми людьми. Это сейчас у нас в Пунтилляторе безотходное производство, и в дело идет абсолютно все. А тогда трупы просто сжигались в печи крематория. В свое время большая группа физиков-оптиков и не меньшая группа архитекторов были привлечены к разработке такой системы зеркал, чтобы труба крематория не была видна над Мавзолеем. Когда они изготовили нужную систему зеркал, их выпустили из Мавзолея через эту самую трубу, которую они сделали невидимой. Туда же отправили и рабочих, которые проводили монтаж сооружения. Особисты скоренько побросали их в печь живьем, и поэтому их трупы были потеряны для Пунтиллятора. Такая вот печальная история. Их сознание, данное им для вечности, сгорело вместе с их телами. Зато у Вас, молодые люди, с телами все в порядке, поэтому я думаю, что разумнее всего для Вас будет остаться у нас в Пунтилляторе навсегда… Я думаю, мы с вами решим этот вопрос очень просто …вуаля!
Тут у Рафаэля Надсоновича неожиданно появился в руке маленький шприц, и его рука метнулась к Валериному плечу как жалящая кобра. Валеру спасла только бдительность человека, несколько лет подряд рисковавшего жизнью каждый день. Ну и конечно, реакция бывшего афганца и командира разведроты. Валера моментально поставил блок и отвел жалящую руку, а другой рукой провел мощный апперкот в челюсть любимого двойника вождя мирового пролетариата. Рафаэль Надсонович взмахнул руками как крыльями и отлетел прямо на макет. Падая на спину, он с силой разбил стекло и упал прямо на трубу, которая пронзила его насквозь, воткнувшись в спину и выйдя из живота. Шприц выпал из руки Рафаэля Надсоновича, а сам он, насаженный на трубу, весь в стеклянных осколках, дико дрыгал руками и ногами и уже не говорил, а шипел: