– Кэмерон, вам удобно? Вам хорошо?
– Отлично, – отвечаю я, – Отлично.
– Эй.
– Эй! – Руб меня пихнул. – Ты слушаешь?
Я повернулся к нему. Он продолжил.
– Ну, может, скажешь теперь, где мы возьмем деньги на этот осмотр, а? – Он с минуту думал, пока мы топали, ускорив шаг, в сторону дома. – В общем, надо отмениться.
– Нет, – сказал я, – ни за что, Руб.
– Ах ты поганец, – умыл меня Руб, – забудь про сестричку. Она щас, пока мы тут болтаем, поди кое-чем занимается с мистером зубным доктором.
– Ты так про нее не говори, – предупредил я.
Руб снова замер на месте.
Потом уставился на меня.
Потом объявил:
– Да ты убогий, ты в курсе?
– В курсе. – Оставалось только согласиться. – Наверное, так.
– Как всегда.
Мы пошли дальше. В который раз. Поджав хвосты.
А, кстати, мы не отменились.
Мы думали, не попросить ли денег у предков, но они в первую очередь захотели бы узнать, зачем мы вообще туда пошли, а подобные обсуждения нам были не особенно нужны. Лично я вынул нужную сумму из своего тайника под жеваным углом ковра в нашей комнате.
И мы пришли снова.
Я прилизывался как проклятый. Для медсестры.
Мы пришли назавтра.
Ничего не вышло – с волосами.
Мы пришли на другой день, и за стойкой сидела какая-то страшила лет, наверное, сорока.
– Ну вот тебе и подружка в самый раз, – шепотом сообщил мне Руб в приемной. Он лыбился, как похотливый несовершеннолетний бандит, каким всегда и был. Он меня презирал, но опять-таки я сам себя частенько презирал.
– Эй. – Я поманил его пальцем. – По-моему, у тебя там в зубах что-то застряло.
– Где? – Руб всполошился. – Тут? – Он разинул рот и изобразил широченный оскал. – Всё?
– Да не – правее. Вон там.
Ничего у него, конечно, не застряло, и, посмотревшись в стекло аквариума и убедившись в этом, он вернулся и шлепнул меня по затылку.
– Ха, – завел он всю ту же песню. – Поганец. – Он хмыкнул. – Но так-то признаю. Та была классная. Красотка ваще.
– М-м-м.
– Не как эта пожилая толстуха, а?
Я посмеялся. Пацаны вроде нас – пацаны вообще – это, в общем, отбросы общества. Большую часть времени уж точно. Клянусь, мы большую часть времени – сущие животные.
Нам не хватало хорошего пинка под зад, так постоянно говорит папаша (и дает его нам).
Он прав.
Подошла медсестра.
– Ладно, кто первый?
Тишина.
И тут:
– Я.
Я поднялся. Подумал, лучше покончить с этим поскорее.
Ну, в итоге все оказалось не так уж страшно. Замазали холодком с привычным вкусом, да дядя доктор поковырялся немного во рту. Сверлежки не было. Нас пронесло. Нет справедливости на свете.
Или, может, есть…
В конце концов, это дантист ограбил нас. Нехило заломил, а работал-то самую малость.
– Столько денег, – пожаловался я, когда мы вышли на улицу.
– Зато, – в кои-то веки ныл не Руб, – не сверлили.
Он двинул меня в плечо.
– Так думаю. Что у нас не водится шоколадных печенюшек. Это для чего-то хорошо, вишь. Для бивней… У нас гениальная маманя.
Я не согласился.
– Да просто скупая.
Мы поржали, но, вообще-то, оба понимали, что мама у нас офигенная. Па – вот кто нас беспокоил.
Дома ничего особенного не происходило. Пахло остатками грибов, что грелись на плите, а Сара опять со своим то же самое на диване. Смысла не было заходить.
Я пошел в нашу с Рубом комнату и посмотрел в окно на город, который смрадно надышал по всему горизонту. Сквозь него бледно желтело солнце, а здания казались лапами громадных черных зверей, прилегших отдохнуть.
Да, была где-то середина июня, и погода уже стала и впрямь кусачая.
Вообще-то, не могу сказать, что в этой истории много всего происходит. Вообще-то, ничего особенного и не происходит. Это просто запись того, что со мной было прошлой зимой. То есть что-то происходило, но как всегда. У меня не вышло вернуться на ту работу. Отец дал мне возможность подработать у него. Наш старший брат Стивен вывихнул лодыжку, дико меня оскорбил, а в конце начал кое-что понимать. Мать устроила показательное боксерское выступление в кабинете директора школы и однажды вечером на кухне, разъярившись, швыряла в меня мусором. Сару бросил парень. Руб начал растить бороду и в конце концов немного разул глаза на самого себя. Грег, парень, что когда-то был моим лучшим другом, попросил у меня взаймы триста баксов, чтобы спасти свою жизнь. Я познакомился с девушкой и влюбился в нее (надо сказать, я мог бы втрескаться в любое недоразумение, прояви оно каплю интереса). Мне снилось до фига странных, болезненных, извращенных, иногда прекрасных снов. И я все это пережил.
Ничего особенного не происходило.
Все вполне обыденно.
Дело к вечеру, я иду в зубную клинику и вдруг замечаю человека на крыше дома. Подойдя поближе, понимаю, что это зубной врач. Узнаю по белому халату и усам. Стоит на самом краю и, кажется, собрался прыгать.
Я останавливаюсь и снизу кричу ему:
– Эй! Какого черта вы там делаете?
– А ты как думаешь?
Тут у меня кончаются слова.
Остается только броситься в пассаж, где клиника, добежать до приемной и все рассказать прекрасной медсестре.
– Что?! – это ее ответ.
Боже, она такая умопомрачительная, что я готов сказать: «К чертям мистера Зубодера, пойдемте на пляж или как-то». Но я больше ничего не говорю. Бегу в конец коридора, толкаю дверь и поднимаюсь по лестнице на крышу.
Почему-то, когда я оказываюсь на краю крыши, медсестры рядом нет.
Я стою рядом с угрюмым усатым зубным и гляжу за край, а она там внизу пытается уговорить его спуститься.
– Что вы не поднимаетесь? – кричу я ей.
– Я не пойду! – кричит она в ответ. – Высоты боюсь!
Я верю ей, поскольку, сказать по совести, я доволен, что мне видно ее ноги и тело, и в животе под кожей у меня что-то натягивается.
– Ну что ты, Том! – она пытается уговорить зубного. – Спускайся. Пожалуйста!
– Скажите, а зачем вы все-таки сюда влезли? – спрашиваю я его.
Он оборачивается ко мне.
Начистоту.
И говорит:
– Из-за тебя.
– Из-за меня? Да что я такого, на фиг, сделал?
– Я тебя обсчитал.
– Ну-у, чувак, некрасиво, конечно. – И тут я вдруг подначиваю, издевательски: – Так давай прыгай – так тебе и надо, жулик чертов.
Теперь даже красавица-сестра хочет, чтобы он прыгнул. Она кричит:
– Давай, Том, я тебя поймаю!
И оно происходит.
Вниз.
Вниз.
Он прыгает, летит, и красавица-медсестра ловит его, целует в губы и бережно ставит на землю. И даже приобнимает, слегка прижимаясь. Эх, в этом белом халатике, трется об него. У меня все кипит внутри, и в следующий момент, когда она кричит и мне прыгать, я шагаю с крыши и падаю…
В кровати, проснувшись, я чувствую во рту привкус крови и помню тротуар и удар головой.
2
Вся эта история с зубным опустошила мои финансы, и пришлось мне как миленькому идти плакаться на старую работу. Типа из газетного киоска я не впечатлил.
– Извините, мистер Волф, – сказал он, – с вами рискованно связываться. Вы опасны.
Не, вы только послушайте. Будто я разгуливаю по улицам с обрезом или как-то. Черт бы драл, я ж просто разносчик газет.
– Да ладно, Макс, – скулил я. – Я повзрослел. Стал ответственнее.
– Кстати, сколько тебе?