— Кого чужого ты здесь увидел? — тут же встала на дыбы Анна.
Я молча и с улыбкой взглянул на её жениха, запивая превосходно запечённое мясо ещё одним глотком вина.
— Как ты смеешь так оскорбительно высказываться о моём женихе? — зло, аки разъярённая кошка, зашипела на меня сестра. — Он почти уже член нашей семьи, и я требую уважительно…
— Дорогая, не стоит так волноваться, — Сальваторе накрыл её ладонь своей. — Мне, признаться честно, весьма прискорбно слышать подобное в свой адрес, однако я не хочу, чтобы из-за меня ты ругалась с семьёй.
— Что же такого ужасного я сказал в ваш адрес, что вам прискорбно это слышать? — невинно поинтересовался я у него.
Тоже мне, оскорблённый наш!
— Андрей, быть может, ты возьмёшь себя в руки и вспомнишь о манерах? — вскричала Ольга Владимировна, слегка покраснев. Видимо, ей стыдно за меня, безманерного такого. — Извинись сейчас же перед Сальваторе!
— Ольга! Ты тоже держи себя в руках, — одёрнул её князь.
— Я лишь прошу нашего с тобой сына помнить о правилах гостеприимства, дорогой. Что мы за семья такая, если позвали на ужин человека, а теперь оскорбляем его за нашим же столом? Ты не находишь это бесчестным по отношению к жениху нашей дочери?
— Андрей, — обратился ко мне отец, — мать права, Сальваторе — наш гость и почти член семьи, будем вежливы друг с другом.
— Что ж… благодарю за ужин, что-то я насытился, — бросил я скупые слова и убрался прочь в свои покои.
Что с ними всеми не так? Ну ладно, Анна — её мозг жрёт вредный вирус слепой влюблённости; ну ладно, Ольга, она женщина и проявляет солидарность к дочери; но князь⁈ Разумный, думающий человек, глава рода, мафиози, провернувший кучу опасных и сложных операций! Почему он терпит этого недоноска в собственном доме⁈
Вскоре после ужина отец вызвал меня к себе.
Я сделал заметку в мыслях, что всё чаще называю членов рода Амато, как своих родных. Хорошо это или плохо, не берусь судить, но однозначно облегчает мою адаптацию в новой семье.
— Ты был груб за ужином, — сказал князь первым делом, когда я сел напротив него — но сказал без злости.
— Зато ты был поразительно добр к тому, кого ещё вчера считал кобелём, охмурившим нашу Анну, — спохватившись, что перегнул с резким тоном, я добавил: — Извини, отец, но мне не нравится этот тип Сальваторе, не доверяю я ему, и не понимаю, почему твоё отношение к этому актёришке изменилось.
— Не то, чтобы совсем изменилось… — задумчиво ответил князь. — Это скорее надежда. Всё-таки Анне жить с ним, она по уши влюблена, и мне бы хотелось верить, что её жених не так уж плох. Может, мы были чересчур предвзяты по отношению к нему?
— Сдаётся мне, на тебе так сказался разговор с мамой, — пробурчал я недовольно. — Ты ведь говорил с ней на эту тему?
— Говорил. Ольга не видит так далеко, как мы с тобой, но, как женщина, она довольно чутка и восприимчива ко многим тонкостям, которые мужчины упускают из виду. И твоя мать уверена, что Сальваторе — прекрасный кандидат в мужья Анны.
— Женщины… наивные, доверчивые…
— Тут я спорить не буду, — заговорческим тоном отозвался Андрей Николаевич и даже улыбнулся, что редко с ним случается. — Но будем надеяться, что на этот раз это их доверие оправдается. Так, оставим пока в покое этого Сальваторе… Андрей, что случилось в камере? Ты убил их всех?
— Да, отец. — Я твёрдо взглянул ему в глаза и не увидел в них удивления: князь догадывался об ответе. — Этих троих недоумков подослали, чтобы убить меня.
Сутками ранее
— Ох, как мы сейчас тебя проучим, — повторил один из отморозков, подкинув и поймав нож.
Тот, который в кандалах — я почувствовал это — попытался сбить меня с ног телекинезом, но я за мгновение поглотил его ману, и незадачливый маг рухнул без сил, как подкошенный.
Интересное дело: получается, что его блокатор магии не рабочий. Я-то понятно, почему могу колдовать: этот хренов блокатор не в силах ничего заблокировать, когда речь идёт о такой мощи, какой обладаю я. Но этот парнишка, сил которого хватит, разве что, стул поднять силой мысли — его-то силу кандалы должны были сдерживать. Если бы были рабочими, конечно. Ай-ай-ай, как нехорошо, у них неполадки в такой важной вещи, а они даже не занимаются этим вопросом, какая вопиющая халатность!
— Серёга, ты чего? — удивлённо-испуганно спросил его товарищ.
— Не… не могу встать… — простонал тот, больно, видимо, ударившись при падении.
— Лежи уж, отдыхай, — усмехнулся я. — А вы, товарищи, либо признавайтесь, кто вас подослал, либо будете умирать в страшных мучениях.