— Клавдий Александрович, я уверен, что мы с вами сможем как-то договориться. Быть может, вы всё-таки найдёте способ удовлетворить мою просьбу… вы знаете, моя благодарность вам будет огромной! — Я многозначительно поглядел на собеседника.
— Может, я и смогу вам помочь… всё зависит от того, насколько огромной будет ваша благодарность.
— Ваши предложения?
Ермолов взял салфетку, вытащил из кармана ручку и начиркал цифры. Я взглянул на них — сумма баснословная.
— Вот видите, Клавдий Александрович, мы с вами смогли прийти к согласию, — улыбнулся я и с аппетитом приступил к восхитительной пахнущим блюдам, принесённым только что официантом.
Я прилетел в Санкт-Петербург спустя несколько дней, когда была улажена часть формальностей. Процесс по лишению Звягинцева права на наследование компании его покойного брата затянется на некоторое время. Но то, что я стану фактическим управляющим компании, можно считать решённым. Конечно, собственником будет империя, но не так уж это и принципиально с учётом того, что я в любом случае буду получать огромные выгоды на своей новой должности.
Увидев меня живым и невредимым, бабушка и мать устроили целое театральное представление со вздохами и причитаниями. Впрочем, как бы я ни отмахивался от того, что назвал «телячьими нежностями», в душе я ощущал глубокое удовлетворение от осознания того, что любим этими людьми, успевшими стать моей семьёй.
Князь сдержанно похлопал меня по плечу. Узнав о том, что я скоро стану фактическим главой крупной горнодобывающей компании, отец взглянул на меня так, что мне без слов стало ясно — он безмерно гордится своим наследником.
Спустя пару дней после моего возвращения домой, когда я сидел в своём кабинете и пил утренний кофе, ко мне постучалась служанка:
— Господин Сальваторе Амато просит вас принять его у себя, Андрей Андреевич.
— Проводи его сюда, — велел я, неприятно удивляясь.
Утро начинается не только с кофе, к сожалению.
Сальваторе вошёл ко мне с гордо поднятой головой и напыщенным взглядом. Мы поприветствовали друг друга.
— Как там поживает моя сестра? — поинтересовался я.
— Замечательно. Анна счастлива, как никогда, — с вызовом ответил родственничек.
— Удивительное дело, — насмешливо отозвался я. — Но если так, я искренне рад за неё. Она приехала с тобой?
— Да, она у вашей матушки.
— Повидаюсь с ней позже. С чем пожаловал, Сальваторе?
— Вы не предложите мне кофе?
— Ах да, конечно…
Я позвал служанку. Сальваторе выдал ей подробную информацию о том, какой кофе он предпочитает.
— Ваша слава бежит впереди вас, Андрей, — начал Сальваторе объяснять причину своего визита издалека. — Вы частенько оказываетесь в центре интереснейших событий империи.
— Уж не знаю, повод ли это радоваться с учётом того, какие это события.
Я немного лукавил. Известность была мне по вкусу. Ян вчера шепнул мне на ухо, что в определённых кругах меня стали называть серым кардиналом дома Амато.
— Тем не менее… вы обладаете немалой властью.
— Так… это уже ближе к делу.
— Я ведь вам теперь не чужой человек…
— Допустим, с этим я бы поспорил, но продолжай.
— Родные обязаны друг другу помогать. — Сальваторе не без нахальства взглянул на меня. — Я хочу построить певческую карьеру, и имею все шансы для этого — с моим-то талантом.
В этот момент вошла служанка с подносом. Поблагодарив, я отпустил её. Сальваторе отпил свой кофе и недовольно поморщился:
— Просил же, только одну ложку сахара.
— Так, продолжим разговор. Ты хочешь петь — причём тут я? — спросил я в лоб.
— Но как же? Вы могли бы мне помочь построить карьеру.
— Я?
— Ну конечно! Уверен, вам это не составит труда. С моим драматическим тенором мне бы солистом Большого театра быть!
Я мысленно схватился за голову: и где Анна откопала этого недоумка?
— С какой стати мне делать это?
— Но как же? — едва не поперхнулся кофе незадачливый певец. — Ведь я с моим голосом мог бы петь лучшие партии Большого театра! И как выиграет от этого вся наша семья!
«Наша семья»! Мне затошнило от пафосного идиотизма, который сочился из всех пор кожи Сальваторе.
Я резко встал, подпирая ладонями стол и отчеканил, глядя на «гения» вокального искусства:
— Значит, так! В семье Амато всяких клоунов, комедиантов и артистов никогда не было и не будет! Выставлять всю нашу семью на позорище, продвигая такого, как ты, я не намерен! Срать я хотел на твой тенор, певец, актёр — это все плебейские профессии, и вы ничем не выше каких-нибудь лакеев. Ты хочешь кривляться на сцене? Иди тогда, разводись с Анной, меняй фамилию — и делай, что хочешь! Но позорить наш дом я тебе не позволю! Уяснил?