Главой семьи был Вико — старший брат моего отца. Высокому, худощавому старику было около семидесяти, но держался он, как король — величаво, с горделивой осанкой, со взглядом, исполненным достоинства и мужественности.
Младшим братом был Луиджи — лет на пять моложе отца. Полноватый, но крепко сложенный, с пышными усами, но лысой головой, маленькими глазами, которые остро впивались в собеседника. Он был, по словам всех членов семьи, лучшим поваром Сицилии. Именно его идеей было открыть небольшой бизнес — пиццерию. И она, кстати, процветала. Луиджи предложил нам с Асей посетить заведение и даже обещал научить готовить настоящую итальянскую пиццу.
У Вико было трое детей: Леон — старший сын и наследник рода, Алберто — управлял гончарной мастерской, и Алба — юная смуглая красавица с озорными тёмными глазами.
Жена Вико умерла несколько лет назад от болезни.
Луиджи так и не обзавёлся семьёй. Он занимался делами пиццерии.
Леон помогал отцу во всех серьёзных делах, часто уезжал из дома. Это был серьёзный мужчина лет сорока, редко улыбающийся и частенько угрюмый.
Алберто было не более тридцати, но по манерам я дал бы ему куда меньше. Он много шутил, острил, во многом проявлял беспечность, слишком легко относился ко многим вещам в жизни. У него три объекта обожания — гончарная мастерская, выпивка и женщины.
Алба, с одной стороны, была легкомысленна и ветрена, судя по поведению и речам, с другой — во многих её рассуждениях слышался острый ум.
Ася с ней подружилась. Они много времени проводили вместе, прогуливаясь и болтая о чем-то.
Мы приняли предложение Алберто посетить гончарную мастерскую.
— Много у вас бывает заказов? — спросила Ася у Алберто, когда мы доехали до мастерской и стали осматривать её.
Здесь были во множестве разнообразные вазы, кувшины, тарелки, чаши.
— Достаточно для масштабов города, мы в Сиракузах — единственные, кто этим занимается. Вообще под моим начальством тут работает два мастера, но сегодня я дал им выходной, чтобы создать вам более… интимную обстановку. — Парень хитро подмигнул Асе, та зарделась. — Хотите, научу лепить глиняные горшки?
— В можно? — Глаза Анастасии загорелись восторгом.
— Конечно!
Остаток дня мы провели в мастерской: Алберто учил нас обращаться с глиной, формировать её нужным образом, обжигать в печи.
Ася жаждала новых знаний и впечатлений и с готовностью устремлялась к ним. Глядя, как она придавала глине форму горшка, я думал, что она выглядит так, будто всю жизнь мечтала об этом дне.
Под конец дня Алберто ненадолго покинул нас, и мы с девушкой ощутили атмосферу той самой интимной обстановки, которую обещал нам парень.
Насыщенный день плавно перетек в уютный вечер, а затем и в тихую ночь.
Вообще наше существование здесь было таким умиротворённым, таким безмятежным, что я уже почти успел позабыть, что такое опасности. Впрочем, одно событие однажды всё же нарушило наш покой.
Это случилось ночью. Днём мы с Асей побывали в пиццерии, вечером сходили на танцы. Ложась спать, я и не подозревал, что ожидает меня впереди.
Мой крепкий сон был прерван криками.
— Что стряслось? — спросил я, спустившись вниз и потирая сонные глаза.
Вико хмурился, Луиджи метал гром и молнии, все остальные возмущались и негодовали. Ася стояла у дальней стены и в тревоге всматривалась в лица моих родственников.
— Сожгли! Пиццерию сожгли! — сообщил мне Луиджи, трясясь от ярости.
Глава 22
Предыдущий день
На следующий день после лепки глиняных горшков в гончарной мастерской мы с Анастасией отправились в пиццерию вместе с Луиджи.
— Я вас научу делать настоящую пиццу! — говорил нам по пути дядя, и с его уст эти слова звучали, как угроза.
Пиццерия располагалась в просторном, уютном помещении с большими окнами, в которые в изобилии лился солнечный свет.
Как шепнул мне Луиджи, когда рядом не было Федотовой, именно пиццерию Амато использовали, как зал для собраний семьи, когда надо было обсудить разные дела — дела, связанные с совсем иным бизнесом дома.
Луиджи научил нас делать идеальное тесто для пиццы. Пришло время для начинки.
— Господин Амато, — обратилась Ася к Луиджи, — вы не против, если я сделаю одну пиццу с ананасами, вторую с брокколи? Обожаю их, такой экзотический, необычный вкус получается!
— С ума сошла⁈ — вскричал дядя так, будто Ася предложила ему что-то совершенно невообразимое. — Нет, нет и нет! Мы будем делать «Маргариту»! Это золотой стандарт! Не нужно тут умничать, милая моя, и портить совершенное блюдо какими-то извращениями! Как вообще могла прийти в такую умную, красивую головку мысль так испоганить это прекрасное блюдо⁈ Это же варварство! Недопустимо! Вы оскорбили саму идеи пиццы, милая моя! За такое я бы убил любого! Сбросил бы с самой высокой горы в море с ногами в ведре, залитым цементом!