— Нет, нет, нет! — Иннокентий яростно замотал головой. — Я вынужден уехать, я должен залечь на дно. Милая, кое-что случилось и меня могут… посадить. Или даже… хуже.
— Посадить? За что⁈ — глаза Фроси превратились в огромные колодца ужаса и боли.
— Неважно, это неважно, Ефросинья! Слушай меня внимательно! Тебя никто не тронет. С тобой и малышом всё будет в порядке. Помнишь, я дарил тебе украшения?
Фрося кивнула. Конечно, она помнила эти украшения. В последние пару лет муж стал баловать её — то кольцо с бриллиантом подарит, то роскошное колье. Она ещё удивлялась, откуда у мужа появились такие деньжищи. Он отвечал, что премию получил.
— Продавай их. Только не в ломбарде, там копейки дадут. В моей телефонной книге найдёшь номер — Ярослав Чащин, ювелир. Продашь ему. Деньги трать экономно, ничего лишнего не покупай. И вот ещё, держи! — Он всунул в её руки две пачки купюр. — Спрячь их. Сюда придут жандармы. Будут производить обыск. Все деньги, которые у тебя есть, все украшения — просто накопления и подарки, или лучше скажи, украшения в наследство достались от матери.
— Иннокентий… что же ты натворил?.. — Фрося беззвучно заплакала. Катастрофа в виде огромной тёмной бездны разверзлась перед ней и её семьёй.
Услышав звук полицейских сирен, Михайлов ринулся к окну и выглянул.
— Проклятье! — выругался он. — Они уже здесь. Прощай, милая! Я тебе позвоню, когда найду возможность! Придётся уйти через чёрный ход…
Он, даже не обняв её на прощание, ринулся к двери.
Фрося с криком кинулась вслед за мужем, но он ушёл из квартиры и захлопнул дверь. Женщина медленно сползла по стене на пол и надрывно, мучительно зарыдала.
— Дело в том, Андрей Николаевич, что я очень люблю и ценю вашу дочь. И ради неё готов на всё! — с жаром убеждал тестя Сальваторе.
Они сидели в кабинете князя Амато и уже долго вели эту беседу. Перед каждым из мужчин стоял стакан с виски.
— Я ведь знаю, как Анна дорога вам, и как она сама дорожит семьёй. Я хочу быть полезен вам, Андрей Николаевич! Вам ведь нужен новый человек вместо погибшего Михайлова?
— Нужен… — кивнул князь.
Несколько дней прошло, как Иннокентий Михайлов погиб в ходе перестрелки с жандармами. Михайлов пытался бежать из города, но стражи порядка настигли его, началась перестрелка. Хотя на что надеялся бывший майор жандармерии, когда он был один, а жандармов пятеро — загадка.
Князь Амато воспринял новость, на взгляд Сальваторе, слишком близко к сердцу. Андрей Николаевич никак не мог понять, как же удалось жандармерии вычислить, что Михайлов — человек Амато. Целых два года удавалось им благополучно работать вместе: Михайлов был якобы двойным агентом в глазах жандармерии, но на деле сливал им лишь ту информацию, которую предоставлял князь Амато.
Сальваторе прекрасно знал, почему крысу вычислили — Сальваторе сам сделал донос на эту крысу. Анонимно, конечно.
— Вы ведь знаете, господин Амато, дела моего продюсерского центра… — Сальваторе запнулся на секунду, но тут же выправил положение: — точнее сказать, вашего центра, во главе которого вы позволили мне встать… идут в гору. И все эти богатые клиенты… среди них есть и те, кто носит погоны. Я с ними, можно сказать, на короткой ноге. Я бы мог всё подстроить так, чтобы они попытались меня… как бы это сказать… завербовать. Я бы делал для вас то же, что делал Михайлов. Но я не попадусь, я буду осторожен.
— Сальваторе, я ценю твоё стремление быть полезным для семьи, — начал князь. — Но это стоит обдумать хорошенько.
— Я понимаю, Андрей Николаевич, — кивнул его зять.
Они выпили виски, каждый думая о своём.
Сальваторе знал, что князь постепенно склоняется на его сторону. Как удачно сложилось, что сейчас его сына, этого заносчивого ублюдка, нет в Петербурге. Иначе он перекрыл бы дорогу Сальваторе. Князь уж как-то слишком прислушивается к сыну. Сдаёт позиции старик…
Сальваторе знал, что Андрей Николаевич взвешивает «за» и «против». И «за» было весомым. Сальваторе заработал кучу бабок для гребаной семьи своей жены. Он, он их заработал, а не Андрей! Сальваторе занимался всеми делами, касающимися продюсерского центра. Но прибыль при этом большей частью досталась не ему. Какая несправедливость!
— К тому же, Андрей Николаевич, — нарушил молчание Сальваторе, — не стоит забывать про компромат, который у нас есть на некоторых господ, занимающих высокое положение в империи.
— Я обдумаю всё, Сальваторе, — повторил князь и дал понять, что разговор закончен.
— Дорогой, — Ольга Владимировна подошла к мужу со спины и обняла, — о чём ты так напряжённо думаешь?