— Заждался? — Михаил затормошил замерзшего Сергея. — А мы, брат, с Федичем луну обогнали.
— ??
— Да ну его, — засмеялся Федич. — Выдумщик. Едем мы к городу. Рысим довольно бодро. «Гляди, — говорит мне Михаил, — обгоняет». — «Кто обгоняет-то?» — встревожился я. — «Луна», — отвечает. Гляжу — и впрямь: летит над лесом лунища, с вершины на вершину перескакивает. «Давай, — говорит Михаил, — мы ее обгоним». И за вожжи. Тут дорога повернула, и луна стала от нас отставать.
— Но мы не только обогнали луну. Ты посмотри, Сережа, какую технику Федич собрал. Не станок, а мечта нелегальщика. Легкий, компактный. И шрифта не меньше, чем пуда три. — Михаил приподнял большую корзину. — Куда это все?
— Поехали, брат уже ждет…
Типографию поместили в домике на Дубровинской…
Поначалу Михаил поселился у Черепанова. Сергей жил во дворе электростанции «Луч», где и работал техником. Он занимал отдельную комнату на верху парового корпуса. Вентилятор, соединенный с общим духовентилятором, так шумел, что в комнате Сергея можно было разговаривать во весь голос и вообще делать что угодно — соседи ничего не услышат. Кроме того, около электростанции и во дворе было довольно многолюдно, и появление нового человека подозрений не вызывало.
В Екатеринбург по заданию Восточного бюро ЦК РСДРП Михаил приехал вместе с Николаем Батуриным, известным среди подпольщиков как Константин. Длинный и худой до того, что пиджак и штаны висели на нем, как на вешалке, Константин производил впечатление очень больного человека. Он и в самом деле тяжело болел туберкулезом, постоянно кашлял, но никогда не жаловался. Когда Батурин шел по улице, сгорбившись и пряча лицо в воротник жиденького пальто, то казалось, что он совершенно отключился от всего окружающего и погружен только в свои мысли. С малознакомыми людьми Константин был замкнут и стеснителен и только перед близкими раскрывал душу. Его недаром называли теоретиком: он окончил университет и был образованнейшим марксистом. И работать умел самозабвенно, доводя себя до полного изнеможения.
Житейски Константин совершенно беспомощен и анекдотически рассеян. Если бы не забота товарищей, он бы сутками оставался голодным. Батурин не был женат, хотя ему было уже за тридцать, и, кажется, не собирался этого делать. Как-то он сказал, что единственной невестой и женой для него является революция. Как и Михаил, он был из породы одержимых, только одержимость эта проявлялась по-разному: у одного буйно и темпераментно, у другого — со сдержанной и внешне неприметной силой…
Екатеринбуржцы встретили «гостей» тепло, искренне приняв в свою небольшую, но дружную семью подпольщиков. Сергей Черепанов, бесхитростный и прямой, сразу же понравился Михаилу. Через Сергея познакомились со строгой и сдержанной Клавдией Новгородцевой, с солидным горным техником, управляющим медного рудника Федором Федоровичем Сыромолотовым (Федичем)…
Перед новым, 1905 годом в Екатеринбурге появились первые прокламации…
…Михаил впервые увидел Клавдию Новгородцеву такой Взволнованной:
— Типографию филеры засекли!
Михаил только головой покрутил, да глаза задорно сверкнули…
В полночь Михаил, Сергей и двое визовских вышли огородами на Дубровинскую. Морозно и тихо. Под снежным одеялом спит пустынная улица. Постояли, прислонившись к стене дома… Тихо…
Вдруг осторожные хрустящие по снегу шаги. Негромкий разговор:
— Холодно…
— Погреться бы сейчас. Все равно никто не придет.
— Граф шкуру спустит.
Н-да…
Разошлись в разные стороны. И снова тихо.
Михаил жестом позвал товарищей. Опять вышли на огороды, перелезли через изгородь во двор, подошли к окошку, смотревшему на огороды. Постучали. Открылась форточка.
Михаил шепнул:
— Света не зажигай, двери не открывай. Хоть и рановато, но придется выставить раму.
Беззвучно вынуты стекла, выдернута рама… Через несколько минут от типографии не осталось и следа. Четыре нагруженные фигуры огородами же ушли в темноту. Самое тяжелое — раму печатного станка — нес Михаил…
Делегаты наконец-то съехались. Конференцию назначили на два часа ночи…
Через плотину Михаил не пошел — там даже ночью может привязаться хвост. Сделал крюк через Царский мост. До Верх-Исетского поселка добираться не меньше часа. Зато ночь выдалась на славу. Метель такая, что самого себя можно потерять… Вот и нужный переулок. Михаил отвернул лицо от ветра. Справа промелькнула тень запоздалого прохожего. Пройдя несколько шагов, Михаил остановился, оглянулся. И скорее почувствовал, чем увидел, что за снежной пеленой тоже кто-то стоит…