18
John Murphy — 28 Weeks Later
Егор.
Всё должно было пройти гладко. Шершень поговорила с Арчи и обсудила с ним дальнейшие планы. Она была права — этот странный тип согласился помочь мне с анонимом, потому что это было в его интересах. Если потонет «Конечный пункт», то лишь дело времени, когда и Арчи тоже разоблачат.
У нас был план: пока я играю по правилам анонима, люди бывшего мужа Шершня ищут его и пытаются обезвредить всех шестёрок, которые связаны с этими письмами. Я не знаю, можно ли рассчитывать на Арчи, потому что не доверяю ему. Меня гложет противное чувство беспокойства, что я что-то где-то упускаю, но понять, что же именно, у меня не получается.
Я нахожусь на самодельном ринге в гараже Арчи, стою напротив Антона, которого, по идее, должен тренировать, чтобы отработать долг в половину миллиона, и думаю обо всём, что творится в моей жизни. У нас спарринг, но мои мысли летают совершенно в другом месте, а тело действует настолько машинально и идеально, что даже я удивляюсь этому.
Аноним следит за мной, возможно, даже прямо сейчас. Если он узнает, что я подговорил Арчи найти его, то всему плану конец, но он не узнает. Не сможет, потому что меня не было на встрече, я вообще в этом не замешан. Если только кто-то из приближённых Арчибальда шпионит, или же, возможно, даже сама Шершень на стороне преследователя.
Но я знаком с Аней достаточно, чтобы не подозревать её. Хотя, с чем чёрт не шутит. В этой ситуации сложно сказать, кто на твоей стороне, а кто притворяется.
Я уклоняюсь от неумелого удара Антона и отступаю в сторону. В мыслях проносится образ Сони Розиной, и злость вспыхивает, словно кто-то умный додумался подлить в огонь бензин, и я сильным ударом сбиваю противника с ног, после чего отступаю и бросаю едкое:
— За ногами следи. У тебя колени, словно брёвна. Ты же не тёлка, чтобы быть поленом, — сплёвываю я.
Антон не отвечает. Он вообще ни разу при мне не разговаривал. То ли у него проблемы с головой, то ли он вообще не может говорить. Чёрт его разберёт, а спрашивать у меня совершенно нет желания, потому что, если я завяжу с ним хоть какой-то разговор, не касающийся тренировок, то всё, пиши пропало.
Парень поднимается на ноги и снова начинает нападать, как я его учил в прошлый раз, а я лишь защищаюсь и ставлю блоки, продолжая думать о своём.
О Матвее не было слышно уже два дня. Дома его нет, а на работе у Шершня он не появлялся со вчерашнего вечера. Последний раз Лёша его видел, когда тот пришёл за деньгами после очередного своего заказа, а после исчез. Телефон молчит, никаких вестей, ни звонков, ни сообщений. Надо будет поискать его сегодня после тренировки. У меня плохое предчувствие.
Ставлю блок и ухожу в сторону от замаха парня, кулак ударяет мне в плечо. В гараже нет никого, кроме нас двоих, никто не может нас увидеть или подслушать, и шпионить за нами тоже неоткуда. Интересно, как именно аноним собирается узнать о том, что я выполнил его условия? Либо он сам следит, либо…
Я снова отправляю Антона в нокаут — парень падает на спину и лежит, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Не смотря на то, что он довольно неплохого телосложения, да и во время нашего первого боя показал себя более-менее сносно, сейчас он выглядит таким жалким, что волна отвращения окутывает моё горло. Я фыркаю и снимаю перчатки, разочарованно смотря на противника.
— С меня хватит, — бросаю я. — Передай Арчи, что я больше не буду тренировать такого неудачника, как ты.
Вот и всё. Я сделал это. Я вступил в игру, и проворные пальцы кукловода задёргали прочно прикреплённые к моему телу нити. Вот только этот аноним ещё не знает, с кем связался. Он понятия не имеет о последствиях. Как же сладка будет моя месть, когда я доберусь до него.
Антон удивлённо хлопает глазами, смотря на меня снизу вверх, но я не собираюсь объясняться. Я отворачиваюсь, даже не скрывая своего отвращения, спускаюсь с ринга и направляюсь к выходу. Хватаю свою куртку с коробки, стоящей возле дверей, и быстро натягиваю на себя. Чувство опустошённости прокрадывается в мои лёгкие и заполняет их, словно густой поток вязкой жижи. Я сплёвываю на асфальт и уверенно направляюсь к своей машине — малышка оживает от моих прикосновений и срывается с места.
Всё должно было пройти гладко. Аноним не мог знать, что я связан с Арчи и что тот задумал отыскать преследователя, чтобы не сесть за решётку за продажу наркотиков. Он никак не мог узнать о том, что Шершень разговаривала с бывшим мужем и подговорила его помочь нам. Об этом должны были знать только мы трое. Арчи сказал, что я должен продолжать играть по правилам отправителя, сказал, что пришло время выставить новую фигуру на шахматное поле, а именно себя. Он нарёк себя королём, вот только в шахматах он слишком беззащитен, чтобы делать всё правильно.