– Постой, мы еще не договорили. Что за женщина? – я поймала Машу за руку, чтобы вернуть, но та вытащила пальцы из моего захвата.
– Не могу, Шапочка, работы много. Скоро братья заявятся, а у меня ничего не приготовлено.
И убежала.
Я осталась на месте. Мне было о чем подумать.
В этом доме умер администратор. Это очевидно. Кто еще мог чувствовать горячие поцелуи Ви, а потом обнаружить, что они сделались холодными? Только живой человек. А кроме Ви и администратора живых в доме никого нет. И Маша сорвалась слишком уж поспешно.
Додумать до конца важную мысль мне не дали, на лестнице послышались шаги. Чтобы занять себя, я зашла за стойку. Убрала чернильницу на место и спрятала в ящик стола журнал регистрации.
Появившийся Ви, как и говорила повариха, пребывал в глубокой задумчивости. Вот еще одна странная особенность Марии – она знала, что делает здоровяк хотя тот не находился в поле зрения. Неужели призраки могут видеть через стены?
– Как несчастный Самарцев? – поинтересовалась я. – Успокоился?
– Он нарушил десятую заповедь «Не пожелай ничего чужого», и стремление помочь сестре никак его не оправдывает, – Ви, так и не взглянув на меня, постучал по стойке пальцами. Недовольно. – Покой не то, что будет ему даровано. А вот сестру жалко.
– Но вы найдете способ уладить его проблему? Ты же обещал, что позаботишься о нем.
– Мы заботимся о каждой неприкаянной душе. Они не должны бродить среди людей. Как только оборвутся нити, удерживающие призрака на Земле, он отправится дальше.
– В Рай или Ад?
– Как решит суд, – коротко ответил Ви. Он не был в настроении объяснять.
Я вышла из–за стойки и встала рядом с ним.
– Поцелуй меня, пожалуйста, – потрепала я его за рукав.
Я хотела на себе испытать действие поцелуя Ви. Хоть и была уверена, что жива (о чем твердили все вокруг), но червь сомнения все же точил меня изнутри. Я должна была увериться.
Ви нахмурился и, повернувшись, взглянул, наконец, на меня. Я видела, как его брови взлетели вверх, но вовсе не потому, что я удивила своим вопросом. Он с жадностью и необъяснимой нежностью разглядывал меня.
– Ты невероятно красивая, – выдохнул он и притянул к себе. Так быстро, что я не успела объяснить, почему хочу поцелуя в лоб. Я получила то, что просила, и поняла, что жива. Ох как жива. Его поцелуй в губы был горячим. Жар разлился по моему телу и вызвал острое желание жить, любить и рожать детей.
Особенно любить. Я вцепилась в Ви, запустила пальцы в его волосы, принуждая не обрывать поцелуй. Лишь когда начала задыхаться, позволила себе оторваться от его губ.
– Что мы творим? – прошептала я, плавясь от близости горячего мужского тела и ощущения всепоглощающего счастья.
– Это все пионы, – улыбнулся мне Ви.
– Пионы? – не поняла я, и непроизвольно облизала губы. Новый жаркий поцелуй заставил бесстыдно обхватить ногами бедра Ви. Я чувствовала его напряжение, и оно мне понравилось. Я хотела, чтобы меня раздели здесь и сейчас, я жаждала, чтобы меня довели до безумия. Я была на грани этого безумия. Нельзя целовать Ви. Нельзя, если хочешь остаться самой собой, а не превратиться в одержимую сексом распутницу. Ви – это чистый секс.
– У тебя на голове венок из пионов. Это мои любимые цветы, – Ви говорил мне в губы. – Ты безумно красива сейчас.
– Я просто безумна, – я потянулась за новым поцелуем, но Ви нежно отстранил меня от себя и пересадил на стойку.
– Мы сейчас оба безумны, – он стащил с моей головы венок и поднес к лицу. Закрыв глаза, вдохнул аромат цветов. – Гвоздика, мед, жасмин, сирень и даже лимон, – прошептал он. – В них вся ты…
Я сердцем почувствовала, что эти слова говорились не мне. Ви сейчас был с другой женщиной. Может быть, с той самой, чей поцелуй однажды сделался холодным.
– Ви, посмотри на меня, – попросила я, прикасаясь к его плечу. Я еще не остыла, но понимала, что продолжения не будет. Своей просьбой поцеловать я разбудила вулкан, который молчал долгие годы.
Байкер поднял на меня больные глаза.
– Прости, Шапочка, но мы не должны, – он отбросил венок в сторону. Тот со стойки скатился на пол. – Ни к чему хорошему это не приведет.
– Я понимаю, – кивнула я. – Помоги слезть, здесь высоко.
Ви подхватил меня под мышки и легко опустил на пол.
– Откуда у тебя пионы? – спросил он. – Они цветут весной, а сейчас за окном август.
– Мария принесла, – я поправила задравшийся свитер. Проверила, на месте ли брошка. – Ви, скажи, как такое может быть? Почему пионы распустились в конце лета? Здесь какое–то аномальное место?