— Ты кто? — испуганно взвизгнула девушка.
— Да тише ты, — зашипел Стас. — Стас я. Стас.
— Ой, Стас! — по-детски обрадовалась Соколова. — Я тебя так ждала. Куда ты подевался? У меня так болит голова. Стасик…
— Потом, Света. Всё потом, — выпрыгивая из салона с оружием наизготовку, бросил ей Громов.
Через пятнадцать секунд он уже стоял у закрытой двери. Прислушался. Никаких подозрительных звуков, но внутреннее чутьё подсказывало ему, что он опоздал, что трагедия уже произошла, но всё-таки кто-то ещё нуждается в его защите. Не раздумывая, он высадил плечом дверь и тайфуном ворвался в квартиру. Не замечая труп Игоря, вбежал в комнату Татьяны. Увидел её, лежащей на полу, и сразу понял — она мертва. Убийца сидел на корточках спиной к нему и шарил руками под кроватью. Он был настолько занят, что даже не расслышал шум в прихожей. Присутствие в комнате постороннего почувствовал уже позднее. Быстро вскочил на ноги, в развороте выхватил из-под плаща пистолет, намереваясь выстрелить навскидку. Но Громов опередил его. Короткая очередь из «АК-СУ» уложила его на пол рядом с остывающим телом Татьяны. Стас никогда не был сторонником убийства. Вся его пресловутая жестокость и безжалостность были наигранными, ведь тогда того требовало его положение в преступном мире. Но и сейчас он не чувствовал угрызений совести. Он убил не человека, он лишил жизни НЕЛЮДЯ, посмевшего поднять свою грязную лапу на МАТЬ его ребёнка. Стас опустился на колени и заглянул под кровать, словно знал, что там прячется его живой сын.
— Сынок, иди ко мне, — тихо позвал он в темноту.
Андрейка, узнав родной голос отца, выкарабкался наружу и бросился ему на шею. Он не мог ни говорить, ни плакать, лишь учащенно отрывисто дышал, и всё его хрупкое тельце пронизывала мелкая дрожь.
— Всё, мой хороший. Всё уже закончилось, — крепко прижимая его к себе, шептал Громов.
Пора было уходить отсюда. Шум в квартире мог привлечь внимание ещё бодрствующих соседей, и они могли вызвать милицию. Второй раз может и не повезти. Стас с ребёнком на руках шагнул к выходу. Но в этот момент у продырявленного пулями желтокожего запиликал сотовый телефон. Всё также, прижимая Андрейку к себе, Громов вытащил из кармана плаща убитого сотик и попутно извлёк из него же кожаный довольно пухлый портмоне. Деньги пригодятся в любом случае. Телефон продолжал настойчиво пиликать, но Стас отвечать не торопился. Вышел из комнаты, снял с вешалки в прихожей детскую курточку и женский плащ. Заметил труп очкарика с раздробленным горлом, но останавливаться подле него не стал — ему уже ничем не поможешь. Только на лестничной площадке второго этажа включил связь.
— Чен, твою мать! Ты куда запропастился? Ты взял щенка? — Голос Стрельцова вызвал в Громове волну ненависти. Он ответит за всё!
— Твой ублюдочный поджопник передаёт тебе горячий привет из ада! А ты жди меня! — громко и членораздельно сказал в трубку Стас.
— О, чей голос я слышу! — даже очень обрадовался Василий. — Жду тебя, мой ненаглядный, на своей даче.
Стас ничего не сказал в ответ. Бросил телефон под ноги и безжалостно раздавил его толстой подошвой спецназовского ботинка.
К моменту возвращения Громова, Светлана более или менее пришла в себя. Она хотела что-то сказать Стасу, но он опять оборвал её.
— Не говори ничего. Возьми ребёнка. Накинь на него куртку и сама оденься. Стас усадил на её колени безмолвное дитя, положил рядышком вещи, захлопнул заднюю дверцу, обошёл машину спереди и сел за руль. Автомат пристроил между передними креслами. «Девяносто девятая» завелась без каприз. Отъехав на безопасное расстояние, остановил машину, и устало сложил голову на руль. Вызов брошен. Он должен ехать на последнюю в своей жизни разборку. Но рисковать жизнями двух дорогих ему людей он не имеет никакого права. Их нужно оградить от опасности. Но куда, куда их отвезти? В какое место спрятать? От мыслей отвлёк голос Светланы.
— Стас, это твой сын? — спросила она.
— Да, — не оборачиваясь, ответил он.
В их разговор вмешался отдалённый рёв тепловозного клаксона.
— Света, у тебя есть родственники или близкие друзья? — трогая машину с места, поинтересовался Стас.
— Здесь у меня никого нет. И вообще, есть только дальняя родственница в Южно-Уральском регионе…
Вопрос был решён. «Девяносто девятая», лихо, развернувшись, дала по газам в сторону железнодорожного вокзала.
В кабинет Василия ввалился запыхавшийся и облепленный грязью Кеша. Он прямо искрился от лютой ненависти.
— Скотина! Выблядок поганый! — медведем-шатуном ревел он. — Замочу, скотина!