— Береги сына, — лишь сказал он и, резко поднявшись, не оборачиваясь, зашагал прочь.
Стас знал, где располагается дача Стрельцова. В километре от неё остановил машину и вышел наружу. Циклон, обосновавшийся здесь ещё с начала сентября, и не думал отступать. По-прежнему дул холодный, пробирающий до самых костей ветер, по-прежнему из громоздящихся над самой головой туч, заполнивших, кажется, всё небесное пространство, сыпались все известные виды осадков. И без того тёмная осенняя ночь, была чернее, чёрного. Природа параллельно с человечеством сходила с ума…
Стас стоял у машины до тех пор, пока его кожа не покрылась пупырышками холода, а зубы непроизвольно начали выбивать чечётку. Он не строил иллюзий в отношении своей мифической победы над врагом. Трезво осознавал, что в этой грязной игре без всяких правил он проиграл. Шансов на выживание у него нет. Чудес на свете не бывает… Но ещё не поздно сдать назад. Развернуть машину и отправиться на вокзал, сесть вместе со Светланой и Андреем в поезд и навсегда уехать из этой криминальной клоаки. Нет! Этого не случится. Вызов брошен им, и он должен ехать!
Громов сел за руль, краем глаза покосился на автомат и усмехнулся самому себе, понимая, насколько он сейчас бесполезен. В следующую секунду «девяносто девятая» сорвалась с места.
У ярко освещённых десятком мощных прожекторов ворот стрельцовской дачи переложил автомат на свои колени. А вдруг он сможет им воспользоваться? Смешно… Машину окружили откуда-то повыскакивавшие обвешанные оружием волкодавы- охранники. Стас не успеет взять автомат с колен, как рой пуль превратит и его, и машину в сплошное решето. Автомат остался лежать на коленях. Недолго. Один из охранников распахнул водительскую дверцу и, наставив на Стаса короткий ствол «узи», преспокойно конфисковал оружие. Другой с дебильной улыбкой на губах за шкирку вытащил его из машины и, не удержавшись от соблазна, врезал ему коленом в поддых. Громов скорчился от острой боли, в то же самое время, ожидая получить ещё с десяток ударов. И получил бы. Но в разборку вмешался старший охранник — детина ростом под метр девяносто, затянутый в защитный армейский камуфляж с карабином через плечо.
— А ну! — прикрикнул он на разгорячённого быка. — Без мордобоя было приказано!
Взяли его под белые ручки, и повели к шефу.
Двое не менее дюжих мордоворота подхватили скорченного Стаса подмышки и так поволокли внутрь усадьбы Василия. Позади, управляемая кем-то из охраны, шуршала шинами по асфальтовой дорожке, покоцаная «девяносто девятая». На небольшом перекрёстке машина ушла направо к гаражу, а Стаса поволокли по левой дорожке, ведущей к коттеджу Василия. До крыльца «избушки» оставалось несколько метров, как вдруг на всю округу раздался душераздирающий крик:
— Убью, су-у-ка!
Конвоиры обернулись и увидели несущегося к ним на всех парах Кешу. Им стало понятно, что так разозлило Кешу. Конечно, убитая «девяносто девятка». Машина, она, как жена… Глаголин подскочил к повисшему на руках конвоиров Стасу, вырвал его из их цепкой хватки и пошёл от всей души отрываться. Замесил бы до смерти, но встрял один из конвоиров.
— Всё, хорош! — Толкнул он в грудь Глаголина. — Шеф приказал живым доставить.
Стрельцов, оповещенный охраной о прибытии «дорогого гостя», уже спустился в холл. Втащили Громова.
— Я же приказал без телесных повреждений! — нарочно грозно набросился он на своих быков, увидев во что, превратился ещё не подживший фейс Громова.
— Это не мы, — хором пошли в отказ охранники.
— А кто же? Фонари-то у него свежие.
— Это я. — В дверях виновато топтался Кеша. — Он мою тачку в хлам превратил и самого чуть не пристрелил. Это он, я его узнал. Бригадир, отдай его мне. Я его кишки ему на шею намотаю! Он по ходу и Храпа уже где-нибудь замочил!
— Все свалили отсюда! — властно махнул рукой Василий на своих быков.
Никто из них приказа ослушаться не смел. Вышли. Громов оставшийся без подпорок, брякнулся на пол.
Василий отошёл в дальний угол холла, где за пластиковой стойкой размещался небольшой бар с огромным ассортиментом качественного спиртного. Налил себе немного виски в тонкостенный стаканчик, вышел из-за стойки, прихватил в свободную руку высокий стульчик, стоявший здесь же, у стойки, и вернулся к Громову. Сел, закинув ногу на ногу, отпил глоточек ароматной жидкости, только потом начал разговор.
— Ну, здравствуй, дорогой. Ты уж извини, что не предлагаю тебе выпить. Времени у нас с тобой на это нет.
— Да я с тобой на одном гектаре хезать не сяду, — разлепил разбитые губы Стас.