Каждая уважающая себя страна выставляла несколько команд файтеров как из практической необходимости утилизации своих неизлечимых героев, так и из соображений спортивного и политического престижа. Также это был большой бизнес. Нормальные люди с удовольствием смотрели и в прямом эфире, и в записях, как ненормальные калечат, пытают и уничтожают друг друга. Зрители объединялись в патриотические фан-клубы, болея за своих и коллективно сублимируя последние остатки почти иссякшей воинственности. Диванный, зрительский патриотизм, в жертву которому приносилась не твоя бесценная, а чья-то там дешевая жизнь, а ты только платил несколько долларов или тысяч рублей за просмотр, в силу своей доступности и безопасности стал повальным и массовым, скрепляя нации изнутри. Большие государства рассеивали дурную энергию масс в малых конфликтах на чужих территориях, избегая таким образом прямого столкновения между собой. Клубы и сборные Китайской Конфедерации и обеих Полуамерик, Объединенных Европейских Эмиратов и Российского Союза боролись за первенство, тщательно регулируя издержки, расходуя по преимуществу морально устаревший, неважный человеческий и технический материал. Вечный мир наконец стал в самом деле реальностью благодаря войне, контролируемой и применяемой в гомеопатических дозах.
Регионы для разрушительных матчей выбирали либо заброшенные, либо бедные, жители и власти которых за достойную плату готовы были потерпеть несколько месяцев или лет временные неудобства вооруженного конфликта. Либо те, а встречались и такие, хотя и редко, где процент невосприимчивых к вакцине заметно превышал средний по планете и где население само напрашивалось и охотно участвовало в кровопролитии. Наезжали в места летальных состязаний и особого сорта странники, выполнявшие в зоне боевых действий небоевые задачи: инструкторы, журналисты, бродячие чиновники, туристы-экстремалы, врачи, воры, проститутки всех полов, торговцы, литераторы, режиссеры, профессиональные делатели селфи, благотворители, сумасшедшие, попы — в общем, народ мирный, но охотно налипающий на всякое беспокойное дело.
В моде были так называемые мемориальные войны, реконструирующие баталии прошлого. Оружие, обмундирование, идеология, тактика давних битв копировались более-менее точно, что позволяло применять устаревшие, а значит, не слишком опасные военные технологии и в то же время поощрять публику к изучению истории. Строились при необходимости декорации — макеты, а порой и буквальные реплики зданий и сооружений, символизирующих время былых событий. Воспроизводились и бытовые детали, и повседневная речь соответствующей эпохи. От файтеров требовались не только боевые, но и некоторые актерские навыки, они брали уроки драмы, чтобы выглядеть убедительнее в отведенных им ролях, за артистизм присуждались дополнительные очки. Примитивного олдскульного позерства в стиле ранних мастеров ММА, таких как Макгрегор или Джонс, было теперь недостаточно, ценились реализм и психологизм, умение полностью вжиться в образ.
Фреза, боец далеко не рядовой, заслуженный и авторитетный, уже успел удачно поучаствовать в двух мемориальных войнах — «афганской» и «чеченской» — и теперь защищал чемпионский титул в матче, повторяющем события гражданского конфликта на юго-востоке Украины 2014–2039 годов.
Командарм мог бы сказать, как тяжело иногда быть героем в мире, где геройство странность или даже опасная болезнь. Как невыносимо, прорвавшись cквозь ряды противника, потеряв в бою товарищей по оружию, лишившись половины собственной жизни от ран и усталости, оглохнув, ослепнув от огня и водрузив-таки над взятым городом победный флаг, вспомнить вдруг, что ты просто клоун, урод, которого показывают зевакам за деньги, только часть реквизита глобального шоу-бизнеса, строка бухгалтерского баланса UFC-центра в разделе «расходы».
Мог бы сказать, как ненавидит толстяков и толстух, далеко отсюда, в просторных тихих городах, в просторных тихих гостиных уставившихся в компы и наладонники, чтобы смотреть, как ты тонешь в огне и г… войны. Толстяков, за пивом и сардельками голосами евнухов обсуждающих допущенные тобой ошибки, пропущенные тобой удары, проклинающих тебя, когда терпишь поражение. Толстух, вечный «мир» для которых оплачен твоим мясом, костями и кровью.
Мог бы сказать, как презирает этот «вечный» стерилизованный мир и как поэтому радостно быть отверженным, как ему нравятся роман «Посторонний» и фильм «Чужой», как привязчива смерть и как он сильно нуждается в ней и пьянеет от ее близости.