– Понимаю, Стюарт. Когда-то я со своим покойным мужем так же распрощалась, но это не факт, что Дениз такая. Я бросила его гнить в бомжатнике, где жили одни алкаши да наркоманы. Там он и сгнил. А хочешь знать, как мы познакомились?
Глен улыбнулась. Показались ее желтые зубы. Может, они были золотыми.
Я не успел вставить фразу, так как лил внутрь себя водку. Мы здорово напивались в этот вечер.
– Андре снимал у меня квартиру. Хотя какая это была квартира! Так, комнатка. Койка да унитаз. Он был начинающим художником. Никогда не шумел, все Бремя сидел у себя в комнате и рисовал. Соседи его не замечали. Иногда казалось, что Андре – невидимка. Не видела его месяцами. А иногда хоп, стучит в дверь и просит пакетик чая. Худой, в очках. Он всегда был похож на ученого, какие на атомных электростанциях работают. Так с чего все началось? Он открыл выставку своих произведений, которая с треском провалилась. По статистике, ее посетили 25 человек за 1 месяц. Денег принесло это мало, за аренду нечем ему было расплачиваться. Тогда Андре продал все сбои картины. Странно, но они тогда уже пользовались спросом. Люди всегда приходили на его «точку», на набережную. Ирония судьбы, знаешь. В музеях сейчас для художников ничего не светит. Через неделю он продал все. Расплатился с арендой и стал опять невидимкой, пока… – Глен чихнула пьяным чихом.
– Будьте здоровы! – прикрикнул я пьяным прикриком.
Бутылка водки закончилась. Глен дотянулась до ржавого холодильника и достала вторую.
– Кхм, продолжу. Настало 1 мая. Я помню эту дату отчетливо. В этот день впервые за весну выглянуло солнце…
– Всем съемщикам нужно было платить за квартиру, – добавил я.
– Да, Стюарт, – Глен засмеялась. – Андре пришел ко мне и сказал, что у него нет денег. Рисовать он перестал, остатки денег пропил. Но, при встрече со мной выглядел трезвым. Я пригласила его к себе в квартиру. Мы уселись возле окна на кожаные кресла, я достала коньяк из своей коллекции. Мы разговорились. Напились. Дальше помню только то, что прыгала на нем, как сумасшедшая наездница, укрощающая непослушного коня.
– Вот как, – засмеялся я.
– Да ладно тебе, – она улыбнулась. – Вскоре пошла любовь, романтика. Через два года родилась дочь: мы переехали в квартиру его умершего отца: которая позже превратилась в бомжатник. А этот дом я оставила на брата. А потом случилось то, что случилось.
– Интересно. Она промолчала.
– Когда мы с Дениз въезжали, вы сказали, что эта квартира только «на двоих». Вы меня выселите, если Дениз не вернется?
– Нет, Стюарт. Ты мне нравишься. Ты здорово вписался в интерьер, – Глен засмеялась. Я, впрочем, тоже.
– Как дорогой комод, не правда ли?
– Да, как комод. Ты можешь здесь оставаться навсегда!
«Навсегда», Это слово испугало меня. В голове помутилось, и я представил в комнате напротив старика. Дедушка Стюарт Ванн. Неожиданно я испугался. Испугался самого себя. Я как бы смотрел в зеркало, находившееся б спальне. Как будто спальня была этим зеркалом. Старик улыбнулся мне беззубой улыбкой. Он стоял сгорбленно, руки его находились в карманах.
«Галлюцинация. Просто пьяная галлюцинация» – подумал я и попытался убрать из головы этот образ. Не получалось.
Я посмотрел на Глен. Она уже успела заснуть. Лицом в пустую пепельницу. Я снова посмотрел на старика.
Что тебе нужно?! – крикнул я мысленному образу, который не мог прогнать из головы. «А вообще, мысленный ли это образ?»
Старик долго смотрел на меня, стоя на своем месте, как статуя. И вдруг достал из-за пазухи пистолет. Я не успел удивиться, как он выстрелил.
Ира
Жила была Ира. Обычная Ира с двумя советско-пионерскими косичками и ресницами аиста. И ходила Ира все время только в шубе. Она не снимала шубу: спала в шубе, мылась в шубе, и на работе за станком стояла тоже в шубе.
Иногда Ира хотела взять и сбросить с себя эту шубу, но и не проходило секунды, как шуба с холодного пола снова возвращалась на плечи девушки. Ира очень сильно переживала, рыдала, заткнув сбой носик в подушку. Когда она шла по улице, то думала, что все на нее смотрят, ругают и высмеивают ее своим взглядом, но люди просто проходили мимо, далее не поднимая глаз из-под ног.
Однажды, в батарейный зимний вечер, Ира решила повеситься. Она не могла выдержать все то давление, которое оказывает на нее шуба. Легкие босые ступни коснулись края табуретки, петля очень удобно легла на шее. Ира изо всех сил приготовилась отпустить все свои страдания и сделать шаг, как вдруг шуба просто упала с ее плеч.
Ира посмотрела на пол, на ее лице выскочила счастливая улыбка. Она была готова взорваться, побежать на танцы с подругами, исколесить весь мир, нарожать кучу детей. Сделать шаг в новую жизнь. Но Ира всего лишь сделала шаг вперед и повисла на карнизе.