— Хорошо. У меня сегодня много дел. В чем проблема? — спросил у них Хэмм в ту же секунду, как у него на столе зазвонил телефон. — Погодите.
— Я сказал вам идти домой, — прошипел Чеймберс, пока главный детектив-инспектор был занят.
— Я тоже в этом участвую, — шепотом ответил Винтер.
— Ни в чем вы не участвуете, если мы не сможем убедить Хэмма.
— Я здесь, не так ли?
— Ладно. Помните, вам надо убедить его в том, что вы меня ненавидите.
— Это будет не слишком сложно, — пробормотал Винтер, когда Хэмм закончил разговор.
— Итак, — сказал он, наконец-то обращая на них внимание. — Что у вас?
Вдвоем они безупречно представили дело, Чеймберс уверенно изложил свою теорию, инициативно предложил дальнейшие действия. И как планировалось, Винтер противоречил ему при любой возможности, используя их показную вражду для того, чтобы завоевать благосколонность Хэмма, тем временем скармливая ему именно то, что им нужно. Пока главный детектив-инспектор сравнивал фотографии с первого места преступления с известной скульптурой, Чеймберс и Винтер обменялись улыбками, зная, что все не могло пройти лучше.
Наконец Хэмм поднял на них взгляд.
— Какая полнейшая куча вонючего дерьма, — заключил он, швыряя им фотографии.
— Босс, я…
— Заткнись! — рявнул он, перебивая Чеймберса. — Вы рассказывали мне какую-то хрень последние пятнадцать минут. Настала ваша очередь слушать. Вы приходите сюда с двумя совершенно разными местами преступления, тремя разными методами действия, отсутствием какой-либо связи между снеговиком в парке и любым из торчков, и только вашим словом, что он был усажен как эта скульптура, когда вы его нашли. Это статуя мужика, сидящего на заднице! Я сижу на своей прямо сейчас — выходит, и я тоже похож на статую?
— Честно говоря, у вас слегка другая комплекция, — вставил Винтер, явно все еще не совсем протрезвев. — Вы слегка мягче в области… всего.
Хэмм злобно уставился на него.
— Наверное, лучше перестаньте разговаривать, — прошептал Чеймберс.
— Ага.
— Имеется ли хоть какая-то связь между двумя статуями? — спросил Хэмм. — Кто сделал сидящего парня?
— Роден, — ответил Чеймберс. — Он француз.
— Никогда не слышал о нем. А Иисуса и Марию?
— Микеланджело.
— О нем вы, наверное, слышали, — сказал Винтер.
Хэмм возмущенно поднял руки.
— Я знаю, в чем тут дело, между прочим, — сказал он Чеймберсу, обвиняюще тыча в него пальцем через стол. — Ваша братия. Всегда пытаетесь что-то доказать, не так ли? Последнее, что нам сейчас нужно, так это какой-то нанятый из вежливости сотрудник, бестолково распространяющий чьи-то полупродуманные идеи и распаляющий прессу на пустом месте.
Потрясенный Винтер собирался что-то сказать, но заметил, что Чеймберс едва заметно покачал головой.
— Мой приказ, — продолжил Хэмм, — расследовать это как два абсолютно разных инцидента. Еще одно слово о статуях или серийных убийцах — и я переведу вас на другое дело. Я понятно изъясняюсь?
— Полностью, сэр, — ответил Чеймберс и встал, поняв намек.
— Сэр, — сказал Винтер, тоже поднимаясь. — Я хотел бы попросить остаться и работать над этими двумя делами под началом детектива-сержанта Чеймберса. Я был первым офицером на месте обоих преступлений и считаю, что это может стать бесценной возможностью для обучения.
— Я поговорю с твоим начальником, — произнес Хэмм, который, казалось, заскучал.
— Спасибо, сэр.
С этим двое мужчин быстро вышли и отдалились от двери на безопасное расстояние.
— Как я понимаю, мне нужно не обращать внимания ни на одно его слово? — спросил Винтер, на что Чеймберс уверенно кивнул.
— Ну, куда теперь?
— В лабораторию судмедэкспертизы… — решительно сказал Чеймберс. — Закончив притворяться, Винтер снова выглядел так, будто вот-вот умрет. — …С остановкой у кофемашины.
— О, слава богу.
Глава 6
— Думаете, в следующий визит вы могли бы принести мне что-нибудь однозначное? — спросила доктор Сайкс, стоя над телом Альфонса Котилларда, подростка, найденного на руках у матери. — Например, парня без головы. И потом вы скажете: «какова причина смерти, док?», на что я отвечу: «ну… у него нет головы, такие дела».
Она выглядела слегка нервной. Сделав еще один глоток кофе, она спросила:
— Что с теорией по поводу скульптур?