— Может, кто-нибудь из вас видел, как он с кем-то разговаривал? Возможно, с кем-то незнакомым вам?
Вернувшись в развлекательный центр, он попросил дежурного менеджера собрать всех, кто работал в ночь смерти Альфонса Котилларда. Результат: шесть заспанных подростков, один из которых, как Винтер был уверен, заснул.
— Что-нибудь? — снова попробовал он, выглядя обнадеженным, когда в воздух поднялась рука, но затем осознал, что это был всего лишь зевок. — …Спасибо. Вы очень помогли.
Пока его апатичные слушатели расходились обратно по рабочим местам, он отправился поговорить с менеджером.
— Подростки, а? — фыркнул юноша. Парень сам выглядел как ребенок с двумя третьими искусственных усов.
Вежливо кивнув, Винтер вытащил пакет для улик из кармана, в котором лежал ключ от шкафчика, добытый из слива в душевых.
— Вы или кто-то другой знали бы, если бы пропал ключ к одному из шкафчиков? — спросил он, зная, что хватается за соломинку.
— Детектив, мы даже не знали, когда кого-то убивали там. Так что… Нет, — ответил он колко, но резко сменил тон, заметив выражение лица Винтера. — Если никто не заявляет о пропаже ключа, мы обычно не проверяем.
— А есть способ узнать, какой шкафчик он открывает?
— Если ярлыка нет… — пожал плечами юноша. — Единственный способ — это перепробовать их все.
— Я так и думал, что вы это скажете, — вздохнул Винтер.
Одним из многих недостатков коротания времени под заброшенными железнодорожными арками являлось то, что они были открытым приглашением для публичного мочеиспускания, недостаток, в который, Чеймберс подозревал, он вступил, пока укрывался от дождя. На противоположной стороне улицы освещенная витрина отбрасывала приветливое сияние на брусчатку. Стуча зубами, он засунул руки в подмышки и ступил подальше от лужи, не отрывая взгляда от знакомой ролловой двери.
Винтер сразу пропускал все шкафчики, из которых уже торчали ключи, и у него ушло всего пятнадцать минут на то, чтобы определить нужный. После удовлетворяющего щелчка он услышал, как упали оставленные в залог двадцать пенсов, и был приятно удивлен обнаружить полный шкафчик. Он потянулся и достал джинсы, вытащил кошелек, засунутый в задний карман, и тогда на пол упала связка ключей. С нарастающим возбуждением он развернул бумажные водительские права на имя Альфонса Котилларда.
Вытаскивая рюкзак, он сел на скамью и начал его разбирать: скомканный джемпер… ланчбокс… бутылка для воды… разнообразие учебников… дневник. Он открыл его и пролистал самые последние записи:
«не знаю, почему Джордан ведет себя как завистливая сучка из-за этого».
Он перевернул страницу:
«чувствую себя, будто это выбор между моим будущим и тем, что моя мама не покончит с собой».
Следующая страница:
«Надеюсь, я снова увижу Роберта сегодня вечером. Он меня понимает, особенно потому, что сам учился в Кэмбридже. „Зажиточные нищие“ — так мы себя называем. Иногда мы разговариваем часами после тренировки. Он так вдохновляет и столькому меня научил. Его страсть к его работе и искусству…»
Его искусству. Винтер прочел достаточно, и ему необходимо было поделиться последними новостями с Чеймберсом. Он засунул дневник в карман своего пальто, снова запер шкафчик, а затем поспешил через раздевалки, сжимая ключ, и налетел прямо на одну из девочек-подростков, которую узнал с бесполезного собрания.
Он извинился, пытаясь ее обойти, но она его остановила.
— Честно говоря, я вас ждала, — сказала она, тревожно оглядывая коридор. — Мы можем поговорить?
— Конечно, — ответил он, следуя за ней к выходу на темную улицу.
Небеса разверзлись, пока он был внутри, поэтому они не выходили за пределы навеса перед входом. Когда она предложила ему сигарету, он принял, закурил и несколько мгновений наблюдал за дождем.
— Я не хотела ничего говорить при других, — начала она, прикрывая глаза и вдыхая блаженное облако дыма. — Короче: я жаловалась на одного парня раньше, и его за это уволили, но никто из них мне не верил. Вы же им не скажете, да?
Винтер едва слышал ее за шумом ливня.
— Только в крайнем случае, — честно ответил он. Девушка кивула, удовлетворенная ответом.
— Как вас зовут?