— Джордан.
— Что ж, ваше здоровье, Джордан, — сказал он, жестикулируя сигаретой в своей руке, тем временем отчаянно пытаясь не подавиться ею. Он не курил, но знал, что лучший способ заставить подростка разговориться — найти общие интересы.
— Мне нравился Альфи, — грустно сказала она. — Альфонс. Знаете… действительно нравился.
— Круто, — прохрипел Винтер, понимая, что он слишком сильно старается.
— Это было словно… мы вдвоем против всего мира, если вы меня понимаете. Я обычно замечала, куда он идет… и с кем, — уточнила она и вздохнула, чтобы успокоиться. — Был такой мужчина… типа, очень стремный. Не то чтобы с ним конктрено что-то было не так, но знаете, иногда же у вас просто появляется предчувствие, да? В любом случае, он постоянно приходил увидеться с Альфи. В смысле, каждый вечер. Постоянно трогал его за руку, когда они разговаривали, и все такое. Он был там той ночью… Той ночью. Он был там, и он не возвращался с тех пор.
Она уронила окурок на землю и затоптала его, как особо отвратительного паука, поэтому Винтер, последовав ее примеру, с радостью избавился от ужасной штуки.
Она странно на него взглянула:
— У вас еще половина оставалась.
— Да, но я скурил лучшую половину, — сказал он ей мудро, доставая свой блокнот. — Знаете, как его звали?
— Роберт, — тут же ответила она и покачала головой. — Но фамилию не знаю.
— Можете его описать?
— Вашего возраста, наверное, — пожала плечами она. — Странная прическа, вроде как стрижка боб, волосы всегда лезли ему в глаза. Худой. Атлетичный… Высокий.
— Вы очень помогли, — сказал Винтер, записывая ее слова.
— О, это ничто, — отозвалась она. — К третьему его визиту мне пришлось попробовать убедить его купить абонемент, чтобы узнать какие-то детали. Но он отказывался, поэтому я проследила за ним до его машины.
Винтер сохранил невозмутимое выражение лица, но почувствовал, как его сердце забилось чаще.
— Вы случайно не запомнили цвет или модель?
— Vauxhall Cavalier. Один и шесть литра. Бордовый. На регистрационном диске печать Уондсуэрта. Я и номер запомнила, — сказала она, передавая ему сложенный лист бумаги.
Винтер выглядел одновременно ошеломленным, благодарным и так, будто его сейчас стошнит.
— Из вас получился бы отменный детектив.
— Как я и говорила, он показался мне подозрительным… — робко улыбнулась она. — Вы не курите, не так ли?
— Нет, — признал он, открывая дверь и подгоняя ее вернуться внутрь. — Так что я немного проблююсь, а затем приступлю прямо к делу, — пообещал он, уже направляясь прямиком к туалетам, чтобы воплотить в жизнь первый пункт своего плана.
Свет погас.
Держась в тени, Чеймберс наблюдал, как Тобиас Слип запирает дверь, не замечая детектива, прячущегося в арке, ни когда он пробежал мимо через хлещущий дождь, ни пока разворачивал свой фургон, освещая периметр двумя яркими фарами как маяком.
Глядя, как темнота заглатывает ржавый автомобиль, Чеймберс бросился к двери и вверх по пожарной лестнице к уязвимому окну кабинета. Убедившись, что горизонт чист, он ткнул локтем в одну из плохо подогнанных створок, и звук битого стекла затерялся в шуме нарастающего шторма. Он потянулся внутрь и ослабил защелку, приоткрывая окно достаточно, чтобы перекатиться через стол и неграциозно приземлиться с другой стороны.
Включив фонарик, он закрыл то, что осталось от окна и положил найденную снаружи ветку среди осколков, чтобы нанесенный ущерб можно было списать на летящий обломок, а не на отчаявшегося детектива.
Для начала он просмотрел документы на столе, выискивая любое упоминание «Мыслителя», Родена, «Пьеты», Микеланджело, плавательных бассейнов, больниц — чего угодно, что могло связать Слипа с убийствами. Потом он перешел к ящикам, и вскоре его охватило недовольство, когда он ничего не нашел среди чеков из бара, налоговых деклараций и фотографий реставрационных проектов на разных стадиях готовности.
Сдавшись и отдавая себе отчет, что каждую проведенную там минуту он ставит на кон свою карьеру, он открыл дверь в главное помещение. Статуи внизу прорезались в полутьме нервирующими силуэтами — как четыре стража, затаившиеся в ожидании.
Спускаясь на нижний уровень, он замер, сбив ногой что-то тяжелое с последней ступеньки. Предмет ударился оземь, прозвучав в тишине как раскат грома, прежде чем врезаться в металлический ящик для инструментов.
Все снова затихло.
Собравшись с духом, Чеймберс посветил фонариком, оценивая ущерб.
— Черт, — пробормотал он, увидев уличающий ручеек жидкости, скользящий по полу и все еще обильно льющийся из канистры.