Дайан вскрикнул, ещё раз, простонал, разносимый ошалевающими толчками.
Джон окончательно сволок его на пол, ставя на колени и становясь сам между тех. Уложил в белый длинноворсовый коврик лицом, завернул локти за спину, навалился сверху.
Дайан загонялся в дыхании и в не способных прорваться в полную силу криках. А когда почувствовал, что член Сойера вот-вот сбросит его в очередной раздёрганный и мощный приход, выкрикнул:
— Ну же!
Джон вздёрнул его за волосы на затылке, поставил спиною к своей груди, отвернул голову, открывая шею, и выпустил клыки. Как только те пропороли кожу, а вместе с той вену на его шее, Дайан дёрнулся на Джоне и в его руках. Зашипел от боли, не заслонённой кровью вампира, но не вырвался. Наоборот, он вцепился пальцами в волосы Сойера, заставляя того прижаться теснее, пить долгими, изматывающими глотками и одновременно продолжать глубоко и жёстко трахать себя, пока очередная сахарная серотониновая волна не хлестнула по крови, заливая рот Джона вместе с алой любимой кровью.
Джон отпустил себя, слетая с пика и заливая Дайана изнутри. Движения его стали мягче и ленивее, в то время как часть спермы просочилась из Дайана, стекая ему между пылающих ягодиц и по дрожащим ногам.
***
Дайан понял, проснувшись, что не позвонил ни матери, ни одной из сестёр, ни Лиаму, как он обещал сделать по прилёте. А сейчас, учитывая всё ту же разницу во времени, звонить было бы неприлично. В четыре утра даже мать не будет в восторге от звонка. Поэтому Дайан, лёжа в постели, отослал сообщения Маргарет, Лиаму и матери о том, что он в порядке. Отложил смартфон и обнаружил, что Джон не спит, а просто лежит тихо, рассматривая его.
— Привет. И не делай так, — попросил Дайан, вздрагивая против воли.
— Это почему?
— Потому что ты жуткий тип.
— Солнышко моё, — нагло засахарничал Сойер и ухватил Дайана под локоть, подволакивая.
— Солнышко? — опешил тот, раскрывая дивные тёмные глаза и гневно сводя прямые брови на переносице.
— Сол-ныш-ко, — проворчал Джон, всё же справляясь и дожимая Дайана.
— Я хочу есть, — сказал Дайан, пытаясь столкнуть Джона, наваливающегося сверху.
— Я тоже, — смирно согласился тот, мокро целуя Дайана в ключицу.
— Невероятно. Ты собираешься слезать с меня в принципе?
— Время от времени, но не обольщайся.
— Блядь, — Дайан со смехом выдохнул, сдаваясь и расслабляясь, оставив попытки выбраться.
— Пойдём поужинаем, — согласился Джон, как только почувствовал, что добился покорности. — Тут недалеко есть, кажется, паб.
— Паб? Я не пить собрался.
— Догадываешься, что точки человеческого общепита меня волнуют в последнюю очередь?
— Ох да что это я? — всё же извернулся Дайан, столкнул с себя Сойера, почти спрыгнул на пол с кровати и ушёл в ванную.
Сойер мечтательно проводил того взглядом, потом тоже поднялся, нашёл смартфон и набрал номер.
Секунд двадцать спустя ему ответили.
— Привет, Лин… Да… Да, я задержался… Ещё бы… Не пора ли завязывать с уличными фокусами, не находишь..? Так это оттого что мужчины взрослеют позже и отстают в развитии. Если Юрэк хочет развлекать туристов трюками с бездонной шляпой, ты не обязана… Мне понятно, всё как обычно. Хорошо, я зайду. Не один… — Сойер улыбнулся. — Чертовски. И больше таких нет.
Он положил трубку. Нашёл сигареты. Открыл окно, игнорируя прохладный воздух, прикурил от спички.
***
На Королевской площади стоял «La Tasca», ресторан, бар и паб.
Пока Дайан обедал, Сойер просидел с одним стаканом скотча, развлекая того предварительными справками о круге своих знакомых. Хотя «развлекал» — это было громко сказано. Честнее было бы сказать, что он привычно пялился на Брука, во время чего и произнёс, что хочет воспользоваться сегодняшним вечером, чтобы показать тому кое-кого.
«Кого же?» — спросил Дайан, разбираясь с тарелкой английского завтрака.
«Завтрак?» — уточнил чуть ранее недоверчивый официант.
«Я только что проснулся», — отмахнулся от самого собою разумеющегося оказанного официантом недоверия Дайан и получил в тарелку жареную кровяную колбасу, куски вяленого бекона, тосты с гриля, шмат овсянки с топлёным маслом, горсть черри и миску острого томатного супа-пюре с ростками кресс-салата. И ему это понравилось, что бы там ни вообразил о его ханжестве официант.
«Юрэк и Линда Балицки».
Дайан вскинул глаза в не оформившейся до конца догадке.
«Говорят, что из Восточной Европы. Больше ничего не знаю».
«А их самих давно знаешь?»
«Лет восемьдесят», — расплывчато ответил Сойер.
«Я понял», — смирился Дайан.
То, что Юрэк и Линда будут вампирами, было очевидным. Поэтому Дайан удивляться не планировал. Но он всё же удивился, когда увидел тех в действии. Едва ли не как ребёнок.
***
Джон знал, что Дайану, скорее всего, будет холодно на улицах города после райских температур Калифорнии, поэтому настоял на покупке светлого кашемирового кромби для того, ботинок и перчаток из кожи ягнёнка. И он не ошибся. Потому что с наступлением темноты термометр показал сорок шесть* градусов.
Дайан держал его под руку, находясь явно близко. Время от времени опускал подбородок в шарф.
Джон шёл, положив обе руки в карманы незастёгнутой тёмно-синей шинели. Шарфа на нём не было. Был свитер с высоким горлом. Как такового холода он не боялся и не чувствовал.
Дайан внимательно оглядел его сбоку и сказал:
— У тебя даже нос не краснеет.
Джон чуть не захохотал.
— Да, не краснеет.
— А у меня, оказывается…
— Краснеет, — закончил за него Сойер, останавливаясь и целуя именно туда.
— Ничего не поменялось, мой нос по-прежнему мёрзнет, — повёл глазами Дайан.
— Ещё бы, я мёртв. Но очень хотелось.
Снова пошли по тротуару, огибая прохожих и проходя между теми.
— Покажи мне завтра мастерскую, о которой рассказывал, — напомнил Дайан.
— Да, на Колледж-Лейн при художественной «Галерее Голубого пальто» есть своя гончарная с несколькими печами. Возьми одну в аренду. Там же могут отливать нужные тебе формы.
— Слушай, ты откуда в этом разбираешься?
Сойер скусал нижнюю губу, улыбнулся.
— Мисс Викки любила немецких, фарфоровых, кружевных балерин.
— Ты смеёшься, Джон?
— Отчасти. У меня в собственности выставочные площади в нескольких частных собраниях, есть родовая фламандская коллекция в «Галерее искусств леди Левер», постоянно контактирую с какими-нибудь очередными дарованиями от живописи, скульпторами… Приходится разбираться.
— Какими-нибудь очередными дарованиями?
— Совершенно верно повторил.
Дайан сообразил, что Сойер откровенно веселится, но держится и не улыбается.
— И сколько очередных дарований прошло через твою постель?
Джон всё же отпустил улыбку.
— Дайан, мне, похоже, никогда не надоест слышать, как ты заводишься.
— Трудно не завестись, знаешь ли, Джон. А я вхож в «очередные дарования»?
— Да, — сказал Сойер, смотря вперёд и не поворачиваясь к Дайану.
— Это поэтому я тут с тобою?
— Нет. Мне просто повезло. Твой талант лишь приятное дополнение к тебе самому.
Джон наконец обернулся, протянул руку по спине Дайана, обнял, поджимая, посмотрел в глаза.
— Ты, Дайан. Мне важен ты.
— Но ты спал…
— Сплю. С тобой. Я сплю с тобой, пью тебя, рядом хочу тебя. Выбрось всё прочее из головы.
Дайан несколько раз, быстро и смиряясь, вдохнул носом, закрыв глаза. Он понимал, что говорит глупость за глупостью, когда заходит речь о потенциальных соперниках, о всех тех, кто нравился Джону прежде или может увлечь Сойера теперь. Но он совершенно разучился держать себя в руках в этом отношении.
— Прости. С этой минуты ни одного «очередного дарования» с тобою рядом.
— Договорились, — простил Сойер.
Снова двинулись вперёд.
Джон вытянул сигареты, предложил Дайану. Тот взял две, вставил обе в рот, дождался, когда Сойер поднесёт к тем зажигалку. Потом отдал ему одну.
— И мне стоит подстричься, — вспомнил Дайан. — Мастерская и парикмахерская.